Ночной скандал

Брайант Аннабел

– Отлично. – Теодор Лейтон, граф Тэлбот, встал рядом с ней, бодрый и подвижный, как будто не провел большую часть вечера в полусне под толстым пуховым одеялом на кушетке. – Я надеялся, мое пригласительное письмо доберется до графа незамедлительно; вижу, что так и вышло.

– Твое письмо? – Пожав плечами, Теодосия обернулась к деду, ища объяснения. – Ты ничего не перепутал? – спросила она озабоченно, но мягко, стараясь не выдать своих чувств.

– Разумеется, нет, дорогая. – Дед широко улыбнулся. – Две недели назад я получил запрос от лорда Уиттингема и немедленно

ему ответил.

Две недели назад? Теодосия напрягла память, хорошо организованную и почти безупречную. Две недели назад она слегла на целый день с жутким кашлем. Если бы не ее глубокие познания в области трав и их использования в медицине, она была бы прикована к постели на несколько дней. А так – прислуга уведомила ее, что за дедушкой хорошо ухаживают, однако Альбертс, должно быть, успел передать ему письмо прежде, чем она просмотрела почту и выбросила послания, на которые отвечать явно не стоило. И все это за один короткий день!

– Теодосия? – Дед смотрел на нее вопросительно.

«Уиттингем!»

– И ты его пригласил к нам? – Она старалась придать голосу веселый тон, хотя вопрос – заданный почти что шепотом – заставил ее пульс биться в три раза чаще.

– Конечно. – Дедушка явно воспрянул духом. – У графа куча вопросов научного характера. Можно ли найти лучшую компанию для нас с тобой? Граф не тратил зря чернил, вдаваясь в подробности, но я полагаю, что он ощетинил перышки из-за статьи, напечатанной в «Философских протоколах Королевского общества». Должно быть, это какая-то старая статья, поскольку я давненько им ничего не посылал. Однако упускать возможность устроить ученую дискуссию на высшем уровне я не хочу. Да и ты не захочешь, дорогая. Уж я-то знаю.

Теодосия была в полной растерянности. Как ей признаться, что это она отослала статьи в ведущие академические журналы Лондона под поддельной подписью Тео Лейтона? Вероятно, это вина журнала, что они не сочли нужным выяснить, действительно ли статья написана ее дедушкой, графом Тэлботом, уважаемым автором, которого они знали по прошлым публикациям? Восковая печать с гербом могла ввести в заблуждение, но в остальном, как ей казалось, Теодосия действовала честно. «По крайней мере, до того, как начали приходить письма от Уиттингема». Что именно в ее статье могло возбудить в нем подозрения? И как быстро дедушка раскроет ее обман? Рассердится ли он или восхитится ее смелостью?

– Сейчас слишком поздно, чтобы принимать посетителей, Альбертс, – твердо заявила Теодосия. – Прошу вас, проводите лорда Уиттингема в комнаты для гостей и скажите, что мой дедушка встретится с ним завтра утром.

– Боже правый, Теодосия! Сейчас едва ли половина седьмого. Мы же не хотим показаться негостеприимными? Граф приехал из самого Лондона, а это целый день пути.

Не желая расстраивать деда, но решительно настроенная на то, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, Теодосия предложила компромисс:

– И следовательно, он наверняка очень устал. Я приму графа в гостиной и распоряжусь, чтобы наверх отправили щедрое угощение – для всех, кто сопровождал графа в путешествии. Согласна, что мы не должны произвести

неблагоприятное впечатление, однако принимать гостей прямо сейчас тоже не в наших возможностях.

– Твоя правда. – Дедушка оглядел свой смятый жилет и даже попытался одернуть, чтобы ткань распрямилась. – Я обязан быть на высоте в присутствии одного из лучших умов передового лондонского научного общества.

При этих словах Теодосия заметила гримасу легкого беспокойства на лице дворецкого, но виду не подала.

– Значит, договорились. – Она взяла деда под руку. – Альбертс, будьте добры сообщить лорду Уиттингему, что я скоро к нему спущусь.

– Разумеется, миледи.

Она улыбнулась и вздохнула с облегчением, сопровождая деда к двери.

– А теперь давай я устрою тебя в спальне, а потом попрошу миссис Мэвис принести чайник свежезаваренного чаю. Завтра утром мы узнаем, по какой причине лорд Уиттингем решил нанести нам визит.

Десять минут спустя Теодосия снова была внизу. Дедушка уютно устроился в спальне, где и проведет этот вечер, а ей предстояло схлестнуться с посетителем. Она задержалась на последней ступеньке лестницы. Нет, ей предстояло приветствовать посетителя. Она расправила плечи, сбрасывая давящее ощущение неловкости. Почему она решила, будто лорд Уиттингем непременно хочет оспаривать факты, которые она привела в своей статье? Может быть, он намерен аплодировать ее выводам? В письмах он забросал ее расспросами, но это не значит, будто он непременно хочет бросить ей вызов. В любом случае она не может заставлять графа ждать дольше.

Усилием воли Теодосия двинулась вперед, направляясь в восточную гостиную.

Граф Уиттингем уже в третий раз мерил шагами комнату, радуясь, что походка почти не выдает его хромоты. Мышцы раненой ноги в тепле расслабились; тем более что ждать пришлось долго – пришел бы уж хоть кто-нибудь! Учитывая, как устал он за целый проведенный в пути день, ему бы очень хотелось, чтобы его приняли побыстрее. Разумеется, он прибыл позже времени, когда прилично наносить визит, да и Тэлбот мог быть занят другими делами. Однако бронзовые с позолотой часы на камине показывали, что ждет Уиттингем добрых пятьдесят минут, и с каждым движением стрелки его терпение подходило к концу.

Едва жалоба успела сложиться в его голове, как в холле послышались гулкие шаги. Первый звук за все время после того, как как дворецкий сообщил ему, что леди Лейтон будет с минуты на минуту. Только вот ни леди, ни джентльмены так и не показались.

Наконец дверь со скрипом отворилась, и на бледный шерстяной ковер пала длинная тень. А затем появился тонкий силуэт.

– Добрый вечер, лорд Уиттингем.

Казалось, она нервничала. Левая бровь чуть приподнялась. Это было первое, что он заметил, прежде чем его внимание поразил серебристо-серый цвет ее блестящих глаз. На одно мгновение, прежде чем она прошла в глубь комнаты, огоньки свечей заплясали, отразившись в ее необыкновенных радужках. Он стоял в нескольких шагах, на безопасном расстоянии, но ему почему-то вдруг сделалось не по себе.