Ночной убийца

Тамоников Александр

– Сегодня дождя не будет, – с сильным польским акцентом сказал мужчина и внимательно взглянул на Когана, сидевшего за рулем.

– Дождь начнется завтра после обеда, – тоже условной фразой ответил Борис. – Бабушка сняла белье с веревки.

– Бабушка забыла снять халат, и он теперь намокнет.

Коган протянул руку поляку, пожал его сильную ладонь и завел мотор автомобиля. Машин в городе в это время суток было мало, да и сомневаться в том, что Станислав Радкевич мог не заметить за собой слежку, было наивно. Коммунист, опытный подпольщик, человек с боевым опытом и опытом секретной работы возглавил Ведомство общественной безопасности в Польском комитете национального освобождения. Эта организация объединила коммунистические и

социалистические силы освобожденной от фашистов части Польши и активно формировала польское временное правительство при поддержке СССР. Польское правительство в изгнании всячески пыталось вмешаться в этот процесс, заставить союзников по антигитлеровской коалиции признать его незаконным. Как поведет себя Черчилль в этом вопросе, какова будет позиция США? Это был один из важнейших вопросов, который предстояло решить на конференции 1944 года в Москве.

Машина въехала в неприметный темный двор. У ворот сразу появились двое сотрудников НКВД в гражданском, которые закрыли решетчатые ворота и остались стоять там, наблюдая за улицей. Коган и Радкевич вошли в дом, поднялись на второй этаж. Дверь открылась сразу, пропуская их в освещенную прихожую. Сняв плащ и шляпу, поляк провел ладонью по волосам, отбрасывая их назад с высокого лба. Платов протянул гостю руку и сделал приглашающий жест:

– Проходите, мы ждем вас.

Увидев Берию, поднимающегося из кресла ему навстречу, Радкевич невольно по-военному подтянулся. Платов кивнул Когану, чтобы тот тоже сел по другую сторону большого круглого стола под зеленым абажуром на потолке. На столе не было ничего: ни чашек с чаем, ни рюмок. Это была чисто деловая встреча. Даже пепельницы на столе не было, потому что Берия не курил и терпеть не мог табачного дыма.

– Здравствуйте, товарищ Радкевич. – Берия пожал поляку руку и сел за стол. – Мы познакомились с новыми законами, которые издает ваш комитет. Большую помощь Красной Армии на фронте борьбы с германскими нацистами оказывает и 1-я польская армия.

– Нам удалось провести работу по мобилизации нескольких десятков тысяч поляков на территории СССР и около 100 тысяч человек на освобожденной территории Польши. То наш долг, наш вклад в общую победу над нацизмом, – заявил Радкевич, и его рука, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.

– К сожалению, борьба с нацизмом и вообще борьба за независимую Польшу продолжается не только на фронте, – заметил Платов. – Мы рады, что комитет вовремя принял декрет «О роспуске тайных военных организаций на освобожденных территориях». Это позволит вам избежать удара в спину.

– Мы активно работаем в этом направлении, – кивнул поляк. – Тот, кто не сражается на фронте, кто не сложил оружия в тылу, тот враг. Только единая Польша, только вместе с народом. С августа этого года мы можем на законодательном уровне наказывать фашистско-гитлеровских преступников, повинных в совершении убийств, жестоком обращении с гражданским населением, а также предателей польского народа. Мы установили ответственность для нацистских военных преступников и коллаборационистов, виновных в совершении убийств и преступлений на территории Польши.

– Декреты – это хорошо, товарищ Радкевич, – заметил Берия. – Но декрет – это временная форма. Польше пора думать о постоянных законах полноценного государства. Вам нужен уголовный кодекс.

– Мы взяли за основу ваше уголовное законодательство, товарищ Берия, и разрабатываем основные положения нашего закона.

– Не нужно торопиться. – Берия поднял указательный палец. – Неудачный принятый плохой закон хуже, чем его отсутствие вообще. Не забывайте об этом. Есть одна существенная разница. И она заключается в том, что когда коммунисты в нашей стране взяли власть, то сформировалась однопартийная система. У вас иные традиции, иной менталитет. Не стоит ломать и ставить бетонные заслоны. Вашим товарищам в комитете стоит подумать о том, что система в стране должна быть многопартийной. Пусть будут небольшие

расхождения, пусть сферы влияния партий несколько отличаются, но в целом все силы должны быть представлены в одном направлении. Вот вы приняли в сентябре этого года декрет об аграрной реформе. Замечательно, продолжайте работать в этом диапазоне, пусть инициатором полезных временных декретов будет и рабочая партия. Пусть коммунисты останутся лидерами, руководящей силой, но нельзя отказываться от помощи представителей других слоев населения. Но это мы еще обсудим с товарищами в вашем комитете, поможем добрым советом.

– Нам нужна сильная милиция, – согласился поляк, прекрасно знавший о целях этой встречи. – Я привез вам проект декрета о милиции, который установит порядок создания милиции и основные принципы ее деятельности.

– Но самое главное, что мы должны сделать, дорогой товарищ Радкевич, – уверенно сказал Берия, – это сформулировать основные принципы взаимодействия наших органов противодействия преступности и угрозам извне с вашими. Если мы будем действовать сообща, тогда можно говорить о защите всего нашего социалистического лагеря. Вы знаете, кто прибыл в Москву от польского правительства в изгнании?

– Так называемого. – Лицо поляка исказила брезгливая улыбка. – Миколайчик, Грабский и Ромер. Они ждут встречи с Черчиллем и Сталиным. Я знаю, что до этого времени у них уже были попытки связаться с британской миссией, но британцы не идут навстречу.

– Мы считаем, что господин Черчилль уже сформулировал свое отношение к польскому вопросу, – серьезно сказал Берия. – Никаких неожиданностей отсюда нам ждать не придется. Но вот поддерживать контакты за все время работы конференции надо обязательно. Товарищ Коган, который вас привез сегодня, будет нашим полномочным связным.

Коган вернулся на квартиру, которую занимала группа, далеко за полночь. Но оперативники не спали. Более того, они только собирались ужинать, и Буторин, поднявшись из-за стола, похлопал Когана по плечу.

– Давай умывайся, а то у нас картошка стынет и соленые огурчики греются.

Обмен информацией происходил за ужином. Коган, в свою очередь, рассказал о польских делегациях и обстановке вокруг польского вопроса.

– Тебя что-то беспокоит? – Шелестов внимательно посмотрел на Бориса. – Насколько я понял, по личному приказу Берии обе делегации находятся под пристальным наблюдением.

– В плане контактов ничего измениться не может, – пожал Коган плечами. – Позиция всех сторон ясна. Изменить ситуацию трудно, но можно только одним способом – устроить провокацию. Я думаю, что никому не придет в голову устраивать, скажем, покушение на Черчилля или Сталина. Но вот расстановка политических сил в Польше нестабильная, много разногласий, хотя много и общего в целях. Единственный вопрос, который остается спорным, – отношения с Советским Союзом, а значит, и с линией Керзона. На этом можно поднять польскую общественность, если действовать умело.

– Без участия Великобритании польское правительство в изгнании не решится на такую авантюру, – возразил Сосновский. – А если Миколайчик решится на такое, он, скорее всего, лишится вообще любой поддержки Черчилля. Великобритании важнее Балканы. Польшу они нам сдадут в любом случае. Да еще разрешат присоединить территории, которые когда-то отошли Германии. А вот поссорить нас с польскими демократами могут.

– Будем надеяться, – кивнул Шелестов. – Что у тебя, Михаил?

– Пытаюсь проявить себя как несдержанный журналист, – усмехнулся Сосновский. – Заигрываю с Елизаветой Голубевой из буфета, но в пределах воспитания. Так что не косись на меня, Виктор. Заинтересовался мной один американский журналист, когда узнал, что я до войны в Германии работал, но он куда-то исчез. Пытаюсь установить его имя и фамилию, издание, от которого он прибыл к нам через Дальний Восток. Максим, забрось удочку Платову. Пусть даст нам информацию по регистрации иностранцев.