Ночной убийца
Шрифт:
– Человек? – неожиданно переспросил Кузин и поднял глаза на Буторина, потом перевел взгляд на Шелестова, глядя на оперативников, как на малых детей, которые еще ничего не понимают. – Человек, вы сказали? Да это же не человек! Это зверь, дикий, беспощадный, кровожадный. Он хуже зверя, потому что зверь убивает только тогда, когда ему жрать хочется, а этот убивает ради удовольствия, ему нравится убивать, ему нравится ужас, который испытывают жертвы и окружающие, он наслаждается этим ужасом. Такие, как он, не должны ходить по земле, они вне всяких законов: и человеческих, и божеских для тех, кто верит в бога.
– Кто он? – мрачно спросил Шелестов. – Расскажите нам!
– Поручик Овсянников, – произнес
– Так что же вы, – Шелестов аж поперхнулся, – вы что, не знаете, как действовать в таких случаях? Вы узнали в ком-то врага и не заявили ни в милицию, ни в НКВД. Вас же инструктировали, когда принимали на работу. Или вы нам рассказываете не всю правду? И правду ли?
– Этот человек… – Кузин вдруг поднял лицо и посмотрел на оперативников безумными глазами; он вытянул руку, указывая куда-то в стену, и пальцы его тряслись. – Этот убийца, на нем крови столько, что ни один другой на его месте не смог бы жить. Этот Овсянников на моих глазах отрубил голову моей жене… шашкой. Там, на Дальнем Востоке… Когда начались провокации на КВЖД. Мы работали с ней там в молодости…
И тут инженер как-то странно оступился, вытянул руку, пытаясь опереться о шкаф, но не дотянулся и повалился на бок. Буторин едва успел подскочить и подхватить падающее тело. Кузин хватал побелевшими губами воздух и пытался разорвать пальцами ворот рубахи. Шелестов выбежал в коридор, и в комнате сразу стали слышны голоса:
– Куда Кузин делся?
– Да я видел: он вон по коридору с кем-то выходил…
– Товарищи, ну найдите же его в самом деле, нет же времени совсем. Ехать пора.
– Машину быстро и врача сюда! – громче всех гаркнул Шелестов. – С сердцем у него плохо.
Платов, когда узнал о Кузине и подозрениях, начал распоряжаться быстро и энергично. Он сразу же назначил охрану, которая должна была сопроводить Кузина в ведомственную больницу и охранять его палату круглосуточно, не допуская никаких контактов. Он позвонил в кадры и попросил подготовить личное дело Кузина. Буторина он отправил на квартиру к Кузину, благо тот жил один. Шелестов отправился знакомиться с делом Степана Кузина.
Сотрудник отдела кадров был пожилым мужчиной с седыми пышными и до невозможности прокуренными усами. Под носом, там, где он в зубах часто держал самокрутку или папиросу, его усы из седых превратились в желтые и даже с какой-то зеленью. В помещении было почему-то холодно, и старик кутался в наброшенное на плечи старое зимнее пальто на вате с отложным воротником из облезлой лисы.
– Кузин, Степан Артемьевич, – глухо покашливая, сказал кадровик и положил перед Шелестовым картонную папку с номером на обложке, написанным чернилами.
Там было еще два пятизначных номера, но все предыдущие были зачеркнуты. Шелестов подумал, что за время хранения личного дела в кадрах менялись виды учета, а может, какие-то новшества заставляли перекладывать дело из сектора в сектор. Старик ушел к себе за деревянную перегородку, оставив гостя наедине знакомиться с делом. Шелестов пересел за стол, над которым висела лампочка, и там было светлее. Он открыл папку и стал читать анкету, автобиографию, написанную собственноручно Кузиным. Здесь же были подшиты справки, копии запросов и ответы на запросы, характеристики с предыдущих мест работы, из партийных органов. С большим удивлением Шелестов прочитал о награждениях Кузина. Его награждали не только почетными грамотами к праздничным датам, не только премировали денежными суммами и путевками в санатории. У него были три государственных награды – три медали. Причем первая из них – медаль «За боевые заслуги», а две других – «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие».
«Да,
Вернув кадровику папку, Шелестов попросил телефонный аппарат и позвонил в больницу. Сердце невольно сжалось – а если сейчас скажут, что Кузин умер… Но непоправимого не случилось. Медицинская сестра, поднявшая трубку, позвала дежурного врача, и тот сказал, что сердечный приступ удалось купировать, что, по мнению врача, причиной приступа стало нервно потрясение, а не болезнь сердца. Типичный обморок в результате стресса. Больному нужно полежать, ему следует провести курс инъекций внутримышечно и пропить некоторые витамины. Ну, по крайней мере, здесь все не так страшно, успокоился Шелестов.
А Буторин в это время в присутствии представителя жилищной администрации открывал запасным ключом квартиру Кузина. Немолодая женщина в высоких ботиках и драповом пальто прекрасно понимала, что задавать вопросы сотруднику НКВД не стоит. Раз приехал, раз потребовал, значит, так надо. Им там видней. Разберутся сами, а ее дело подчиниться и оказать всяческое содействие. Она даже не стала входить в квартиру – осталась на лестничной площадке.
Буторин включил свет и постоял в прихожей, осматриваясь. Обуви никакой, кроме тапочек, больше нет. Тапочки, кстати, только мужские и всего одна пара. Значит, гости не приходят, женщины не посещают. Полы чистые, следов ботинок или сапог на паркете нет. Значит, никто в верхней обуви не проходит запросто в квартиру. Одиноко живет Кузин. И на крючке вешалки в прихожей только один старый плащ и черное драповое пальто. А ведь в этом пальто он и был в тот вечер, вспомнилось Буторину.
Осмотр пальто вскоре дал свои результаты – на правом рукаве с внутренней стороны он нашел несколько подсохших капель. Кровь? Вполне возможно. Нужно отдать в лабораторию, чтобы специалисты определили. А вот на лацкане пальто что-то неумело, но старательно замывали. Разводы от мыла остались. Не кровь ли Кузин пытался застирать? Мог он не догадаться, что на рукаве тоже осталась кровь убитого? Мог, она же осталась с внутренней стороны, мог и не увидеть.
Оставив пока пальто на вешалке, Буторин стал методично обходить всю квартиру. Он не знал, что искать. Нужно как минимум получить представление об образе жизни жильца квартиры, а потом уже попытаться понять, какие вещи характерны для него, для его квартиры, а какие нет. Найти что-то из вещей убитого вряд ли удастся. Не потащит это Кузин к себе домой. И Буторин стал осматривать шкаф, подоконники, выдвижные ящики, другие вещи. Вещей было мало: две рубашки, вельветовая летняя куртка, старая потертая кожаная куртка, старые брюки на гвозде, свитер. В ящике нижнее и постельное белье. На кухне почти нет посуды. Между створками окна стоит початая бутылка водки. Тоже хороший признак. Только у пьяниц дома нет алкоголя. Они выпивают его сразу, едва приобретя и принеся домой. У малопьющих, знающих меру всегда в доме найдется бутылка, чтобы выпить рюмочку с мороза или угостить редкого гостя, которого случайно занесет в его квартиру.