Ночные бульвары
Шрифт:
– И самая красивая девушка на свете не может дать больше того, что у нее есть, – сказала она назидательно.
Робер не ответил. И не продолжал. Сказать было больше нечего. Не было смысла больше говорить. Он помолчал, потом пробормотал, словно оправдываясь:
– В сущности, это и есть то, что я забыл. Просто хотел тебе объяснить, чтобы ты не сердилась.
Марианна сморщила лоб и свои полные губы в гримасе сожаления.
– Фантазер ты, Робер. Такой же фантазер, как и раньше. Может быть, это – единственное, что осталось
– Какой я, меня не интересует. В себя я влюблен никогда не был. Я любил Марианну.
– Врешь. И причем именно с вульгарностью, которую приписываешь мне. Человек всегда в первую очередь любит самого себя, а уж потом растрачивает чувства на любовные истории.
– Да, может быть. В таком случае, значит, я уже давно отжалел самого себя, но все еще не могу примириться с тем, что потерял и Марианну.
– Продолжаешь лгать, потому что человек не может потерять того, чего никогда не имел.
– Ничего ты не понимаешь, – сказал Робер. – Под «иметь» ты понимаешь – спать в одной постели.
И потом примирительно добавил:
– Еще по одной?
– Если хочешь.
Она уже забыла, что хотела уйти, и Робер не считал нужным ей об этом напомнить, и они все говорили о тех же вещах и выпивали по рюмке, а потом опять говорили, и молчали, и официант три раза объявлял, что уже закрывается, прежде чем ему удалось прогнать их с террасы.
Улицы были пусты, и плевки обоих прозвучали медленно, почти торжественно, в мраке и пустоте. Марианна на своих высоких каблуках быстро идти не могла, а Робер лишь сейчас ощутил всю тяжесть своей усталости, да и что было пользы спешить, если некуда идти.
– Не понимаю, почему ты упорствуешь, – заговорил он, когда они вышли на авеню. – Если хочешь, я могу поспать и в прихожей. Не поверю, если скажешь, что у тебя нет прихожей.
– Прихожая у меня есть, но я не могу предложить тебе даже ее.
– А-а, понял. Квартиру занял любовник. Тот – состоятельный и верный.
– Нет у меня любовника.
– Как нет?
– Так – нет. Это ты ведь придумал, а я приняла, потому что противоречить тебе человек не в состоянии.
– А тот, толстый?
– Знакомый без значения.
– И ты назначала встречи, чтобы поговорить о бессмертии души?
– Принимай, как хочешь.
– Принимаю, как ты хочешь. Но не понимаю, почему ты отказываешь мне в квартире?
– Нет, ну ты действительно зануда. И тупой ко всему прочему. Ты что, думаешь: стала бы я мотаться по улице, да еще с тобой – не с другим кем, а с таким, как ты, – если бы у меня действительно было куда идти? Но послушай, дуралей: хоть я и не хнычу и не говорю о
– Могла бы и раньше об этом сказать.
– Раньше или позже – какая разница?
– Ты стыдишься своей бедности. Бедная, но гордая девушка.
– Ничего я не стыжусь. Просто не люблю нюни распускать, как ты. Только устаешь без толку.
– Не говори мне про усталость, а то ноги у меня начинают болеть вдвое сильнее. Знаешь, если б мне предложили выбрать одно-единственное из всех благ, я бы выбрал светлую комнату с мягкой постелью и бутылкой «кальвадоса».
– Это уже три блага. Ты просто ненасытен, Робер.
Они оказались перед Оперой. Кафе при «Гранд-Отеле» было еще открыто. В свете, падавшем из широких витрин, официанты в белых смокингах разносили закрытые крышками серебряные блюда.
– Могли бы перекусить, – предложила Mарианна, когда они проходили мимо.
– Ты с ума сошла. Один ужин при самом скромном аппетите стоит здесь шестьдесят франков.
– Я не говорю: здесь.
– Да хоть где.
– Хоть где мы можем взять по бутерброду с пивом, если твои пять франков – действительно реальность, а не наглая ложь.
Робер сунул руку в карман – словно желая убедиться, что монеты действительно там, – но не ответил.
Они свернули на Рю-Комартен и зашли в какое-то маленькое кафе, где истратили деньги по плану Mарианны.
– Да, вот если бы нам сейчас и пятнадцать франков за гостиницу найти, то все проблемы на этот день были бы решены, – заметил Робер, допив свое пиво.
Он достал пачку «Голуаз», чтоб закурить, и выругался:
– Пусто!
Марианна досадливо вздохнула.
– А я-то на твои сигареты расчитывала. Ты только в галлюцинациях и силен: «Вот если бы это…», «Да кабы мне предложили то»… Если б вовремя проверил, обошлись бы и без пива.
– Не говори мне, а то я взбешусь. Мог бы поспать и в лесу. Мог бы и не спать. Мог бы даже идти дальше, если бы только были сигареты…
– Встаем! – прервала его она. – Ты и правда одни глупости творишь.
Они вышли и вновь зашагали по бульвару, а потом свернули на Рю-дё-Сез.
– Куда ты меня ведешь? – спросил Робер.
– Обожди здесь.
Она направилась к углу, где стояли две женщины, приостановилась, обменялась с ними несколькими словами, потом исчезла в другой улочке.
Робер прислонился к стене, но легче ему от этого не стало. Он достал носовой платок, постелил на бордюр и сел.
«Если бы мне предложили выбрать одно… Mарианна опять бы сказала, что у меня галлюцинации. Она не знает, она не понимает, что так легче проходит время…. Что после того, как проскитался годы и тысячи километров по этому городу, а не смог добиться ничего, ничего реального, то незаметно привыкаешь к галлюцинациям!»