Ночные проповеди
Шрифт:
– Сэр, это политика, – возразил Фергюсон. – Мы за нее не в ответе. Те, кто сидит там, – он указал пальцем в сторону парламента, – пусть справляются с общественным мнением, как хотят. А нам нужно заниматься расследованием.
Макоули помолчал несколько секунд.
– Ладно, занимайтесь своим расследованием, когда будет время, – согласился он наконец. – А пока толку от нас для команды Сент-Леонарда немного. Так что давайте поможем спасателям, если хоть на что-то им сгодимся, а если нет – займемся внешней охраной, потому что толпа все прибывает.
Все трое направились
Несколько часов спустя, когда Фергюсон уехал, их крик все еще стоял у него в ушах.
16. Сами роботы
– Ты сохранился?
– Да.
– Ты готов умереть?
– Как сказать, – ответил Лодырь. – Если я сделал бэкап недавно, то потеряю лишь тело и несколько часов опыта. Но у меня сильна функция самосохранения. Правда, в случае необходимости я могу переключиться в режим самопожертвования.
– У тебя такой есть? – удивился Фергюсон, вспоминая вдохновенную рекламу способности к самоубийству у моделей «Ханиуэлл 2666».
– В мое время его ставили в каждого боевого робота.
– Неплохо, конечно.
– Позволь мне кое-что сказать. Во-первых, чтобы перейти в режим самопожертвования, мне нужно преодолеть самосохранение. То есть мотивация должна быть очень сильной. Во-вторых, мне не совсем нравится направление этого разговора.
Хатчинс рассмеялась – впервые после взрыва. В опустевшей комнате оперативного штаба инспектор вяло улыбнулся ей в ответ. Конноли и Патель отправили в команду Сент-Леонарда вместе с сержантом Карром. Тони Ньюман с экспертами просеивали обломки в «Динамичной Земле». От того, что до сих пор официально считалось группой, расследующей смерть отца Мэрфи, остались только Фергюсон, Хатчинс, Мухтар и Лодырь.
– Я веду к тому, чтобы загрузить твою копию в робота на Атлантическом лифте и выследить копию Хардкасла.
Все удивленно воззрились на инспектора.
– Это слегка… не по правилам, – произнесла Шона.
– По каким правилам? Извращенный разум, который только что убил двадцать семь детей, двенадцать взрослых и больше сотни человек отправил в больницу, сбежал! Он – главный подозреваемый в деле, которое мы, по идее, должны расследовать, и в деле, которое должна расследовать полиция Файфа. Что может быть не по правилам, если мы хотим выследить его?
– Я не это имела в виду. То есть мы ведь с таким раньше не сталкивались, ситуация странная. Какой-нибудь адвокат уж точно заработает кучу денег, если дело все-таки дойдет до суда. Но на самом деле выслеживать Хардкасла, слать нашего ропа в пространство, где у нас никакой юрисдикции… да бросьте вы! Эта тварь уже удрала! Сейчас наша главная задача – отыскать ее сообщников и схватить их до того, как они ударят снова.
– Да, это наша главная задача, – согласился Фергюсон. – Именно та, которую мы с таким треском провалили. Теперь мы можем лишь помочь тем, кто ведет расследование, избежать наших ошибок. Вернее, большей частью – моих. Пока что нас не позвали даже посоветоваться. Так что мы вполне можем заняться тем,
– Враг? – спросил Мухтар.
– Да, враг! И это первое, что я прошу вас зарубить себе на носу. Если я прав, у нас тут не уголовники, не террористы, но кое-что куда серьезнее. Мы сейчас не убийство раскрываем, а принимаем бой в уже начавшейся войне.
– Адам, мы с тобой уже слышали такие разговоры, – напомнил Мухтар.
– Слышали, да. Я тебя понял. Но это не отменяет моей правоты. Если мы не хотим безнадежно завязнуть в служебном расследовании, надо двигаться быстрее. Нас могут вообще отстранить.
– Да, нужно успеть до того, как копия Хардкасла приведет в действие свой план, – согласился Мухтар. – Шона, ты видела заметки Адама за сегодняшнее утро?
– Да. Но даже «Паранойя» считает их притянутыми за уши.
– Тем больше поводов заняться работой, – сказал Мухтар. – Никто другой ее не сделает.
– Ну да, это лучше, чем сидеть сложа руки, – согласилась Шона. – Я хоть не буду все время думать о том, как заснуть без кошмаров. Как именно вы хотите продолжить расследование?
– Смотри, – отозвался Фергюсон. – Лодырь скопирует себя, я пошлю копию инженеру «Ханиуэлл» Гарольду Форду, он любезно согласился мне помочь и ожидает звонка. Гарольд пошлет копию в место, находящееся в относительной близости от мастерской, куда ушла копия Хардкасла. Там находятся ремонтные роботы, у которых нет разума, но есть процессоры, способные обеспечить его функционирование, – а также терминалы, позволяющие роботам загружать новые программы и модификации уже установленных. Процедуры такого рода происходят часто, в автоматическом режиме, мистер Форд может их взломать, но отследить взлом трудно. Копия Лодыря, проводя рутинные работы по обслуживанию лифта, выследит Хардкасла и других роботов, вовлеченных в заговор.
– А как моя копия свяжется с вами? – спросил роп.
– Она – никак, – отрезал Фергюсон и тут же поправился: – Верней, ты никак не свяжешься. Будешь действовать самостоятельно.
– И как мы узнаем о результатах? – спросила Хатчинс.
– Об успехах – никак. А о неудаче узнаем точно.
– Считайте, что вы меня убедили, – согласился Лодырь. – Технический вопрос: «в относительной близости» – это сколько?
– Десятью километрами ниже, – ответил Фергюсон.
– Роботу потребуется немало времени, чтобы вскарабкаться на такое расстояние.
– Ну да, – согласился инспектор. – Так что лучше примемся за дело поскорее.
Он развернул кресло и показал кабель, присоединенный к айфинку, от которого уходил в стол другой провод.
– Сохраняйся, – сказал Фергюсон.
– Ладно, – согласился робот.
Ощущения перехода не было, не сохранилось никаких воспоминаний. Вот Лодырь согласился сохраниться – и сразу же вокруг возник мир кажущихся бессмысленными контуров: сочленяющиеся прутья, пересекающиеся цилиндры, решетки. Сбоку поблескивает черная поверхность. За геометрической правильностью сетки – фрактальный хаос, множество оттенков сумрака, в центре – яркая точка.