Ночные страхи
Шрифт:
Дальше Мэгги читать не стала. Она вышла из библиотеки, держа книгу под мышкой. Перед тем как проведать Энтони, она решила отнести книгу к себе в спальню, где ее никто не найдет. Она на секунду остановилась у лестничного пролета, обуреваемая тягостными мыслями. Ее путь лежал по прямой, но взгляд непроизвольно скользил вправо, где в дальнем конце коридора была спальня Энтони. Мэгги снова взглянула туда – дверь, привлекавшая ее внимание, была закрыта. Однако она могла поклясться, что в комнату только что вошла женщина. В этом не было ничего странного: это могла быть Милдред, или Мюриэл, или кто-то
Жалюзи были закрыты, в комнате царил полумрак, но разговор продолжался, отчего Мэгги встревожилась еще сильнее. Когда ее глаза привыкли к темноте, она с облегчением поняла, что это Энтони разговаривает во сне. Она чуть приподняла жалюзи, чтобы разглядеть его руку. Ей показалось, что коричневое пятно увеличилось и слегка распухло, словно под кожу вкололи порцию кофе. Мэгги переживала за Энтони. Если он лег в постель днем – как положено, надев пижаму, – значит, ему действительно нездоровится, да и спал он беспокойно, то и дело ворочаясь. Мэгги склонилась над ним. Кажется, он ел в постели печенье: на подушке темнели какие-то крошки. Она попыталась их смахнуть, но безуспешно. Она не могла разобрать, что бормочет Энтони, кроме слов «так лег», которые он повторил несколько раз. Возможно, он был в полусне и говорил ей, что только-только прилег? Она посмотрела на его губы и наконец поняла, что он говорит:
– Она была такой легкой.
Кто она? Женщина? Легкая женщина? Непонятно. Эти слова ничего для нее не значили. Мэгги на цыпочках вышла из комнаты, не желая разбудить спящего.
– Могу тебя обрадовать, Мэгги, – сказал мистер Эмплфорт, входя в гостиную около шести часов вечера. – Врач, похоже, считает, что у нас нет поводов для беспокойства. Эйлин спустится к ужину. Мне надо пить меньше портвейна – но это, увы, мне известно и без докторов. Единственный, кто у нас болен, так это Энтони: у него легкая температура, и ему велено оставаться в постели до завтра. Доктор считает, что его укусил один из этих поганых слепней: рука чуть распухла, но ничего страшного нет.
– Он ушел? – быстро спросила Мэгги.
– Кто, Энтони?
– Да нет, врач.
– Ой, я забыл про твои головные боли. Но он еще не уехал. Его машина стоит у террасы.
Врач, человек средних лет с добрым усталым лицом, терпеливо выслушал все вопросы Мэгги.
– Коричневое пятно? Ну, это отчасти от воспаления, отчасти от йода – он слишком щедро намазался йодом. Самолечение штука такая, да вы сами знаете. Люди считают, что с пользой переборщить нельзя.
– А это не может быть из-за здешней воды? Я подумала… Возможно, ему стоит уехать?
– Из-за воды? Нет, вода здесь ни при чем. Это определенно укус, хотя, честно признаюсь, я не заметил, куда паразит вонзил жало. Я приеду к вам завтра, если желаете, но никакой необходимости в этом нет.
На следующе утро по пути из ванной Рональд бодрым шагом зашел к Энтони. Жалюзи
– Доброе утро, старик, – жизнерадостно проговорил Рональд. – Я подумал, что надо бы тебя проведать. Как твое заражение крови? Тебе уже лучше?
Энтони закатал рукав и быстро его опустил. Рука была шоколадного цвета до локтя.
– Я себя чувствую довольно паршиво, – признался он.
– Да уж, не повезло тебе. Так, погоди… – сказал Рональд, подходя ближе. – Ты что, спал на обеих кроватях?
– Насколько я знаю, нет, – пробормотал Энтони.
– А я вижу, что да, – сказал Рональд. – Даже если с этой кровати и не снимали покрывало, поверх него точно кто-то лежал. Такую вмятину на подушке, мой мальчик, могла оставить только человеческая голова, и только парочка грязных… Ого! А на подушке-то тоже.
– Что там? – вяло спросил Энтони.
– Похоже, земля. Или плесень.
– Не удивлюсь. Я сам как будто заплесневел.
– Знаешь что, Энтони? Дабы сохранить твое доброе имя в глазах прислуги, я уберу все следы. – И Рональд с присущей ему неуемной энергией встряхнул и расправил постель. – Теперь можешь смело смотреть в глаза Рандлу.
В дверь постучали.
– Если это Мэгги, – сказал Рональд, – то я исчезаю.
Это и впрямь была Мэгги, и он поспешил подтвердить слова делом.
– Не трудись сообщать мне, – предупредила она Энтони, – что тебе уже лучше, потому что я вижу, что это не так.
Энтони смущенно заерзал головой по подушке.
– Мне и вправду слегка нездоровится, если уж быть совсем честным.
– Послушай, – Мэгги постаралась придать своему голосу спокойную, рассудительную интонацию, – я считаю, что здесь не самое здоровое место. Не смейся, Энтони, мы все так или иначе почувствовали себя плохо. Я думаю, тебе надо уехать.
– Дорогая, не надо истерик. С утра у многих бывает паршивое самочувствие. Я приду в норму через день-другой.
– Конечно, ты придешь в норму. Но будь ты сейчас на Сассекс-сквер, ты мог бы вызвать Фосбрука… да и мне было бы спокойнее.
– Но ты же останешься здесь!
– Я могла бы пока поселиться у Памелы.
– Но, милая, это испортит всю вечеринку. Я не могу поступить так с Милдред.
– Ангел мой, тебе все равно не до вечеринки, раз ты лежишь в постели. И, пока ты болеешь, я вряд ли смогу развлекать гостей.
На лице Энтони выразилось раздражение, которого Мэгги никогда раньше не замечала, а в его голосе послышалась почти злоба:
– А если врач запретит тебе заходить ко мне в комнату? Это может быть заразно, сама понимаешь.
Мэгги постаралась скрыть обиду.
– Тогда тебе тем более не следует здесь оставаться.
Он натянул одеяло до самого подбородка и с недовольным видом отвернулся к стене.
– Мэгги, не будь такой мегерой. Ты же не хочешь быть Мэгги-мегерой?
Это был намек на случай из их детства. На ее чрезмерную опеку над младшим братом, вызывавшую насмешки сверстников. Ее всегда задевали эти издевки, но услышать такое от Энтони было особенно больно. Она поднялась, собираясь уходить.
– Расправь постель, – сказал он, по-прежнему глядя в сторону. – А то как бы кто не подумал, что ты тут спала.