Ноктэ
Шрифт:
— Тебя раздражают эмоции? — приподняв бровь, спрашиваю я.
Теперь он ухмыляется, и тяжесть исчезает.
— Так бывает, когда они глупые.
Он поворачивается, собираясь выйти из кухни, и я с трудом втягиваю воздух.
На верхней части его спины, поперёк лопаток, набито тату.
«Живи свободно».
Я никогда не видела такой подходящей татуировки для парня со столь подходящим именем. Если кто и живёт свободно, так это Деэр.
— Мне нравится твоя
— Свобода — это иллюзия, — отзывается он.
Мне хочется спросить его почему, но я не хочу использовать вопрос, поэтому воздерживаюсь от дальнейших расспросов. Пока что.
Минуту спустя он появляется в чистой рубашке.
— У нас в доме есть марля и бинты, — говорю ему. — Пойдёшь со мной, чтобы я перевязала твои раны? Мы с Финном сегодня поймали крабов. Поужинаем вместе.
Я не прошу. Это требование. И, к моему удивлению, Деэр кивает.
— Хорошо.
Я приподнимаю бровь.
— Хорошо?
Он улыбается, и тот Деэр, которого я знаю, — очаровательный и дружелюбный — возвращается.
— Да. Хочу посмотреть, действительно ли они кричат, когда опускаешь их в кастрюлю.
Я, должно быть, слегка отшатнулась, потому что он усмехается.
— Я шучу. Это же миф, верно?
Я киваю.
— У них нет голосовых связок. Но иногда они издают звук, похожий на крик, когда воздух пузырьками поднимается из их желудков.
— Приятная мысль, — с иронией произносит Деэр.
— Я просто не думаю об этом, — пожимаю я плечами. — Потому что они вкусные.
— Садистка, но при этом практичная, — подмечает Деэр, придерживая для меня дверь.
Я улыбаюсь.
— Это моя гамартия[16].
Деэр качает головой.
— Я не верю в фатальные ошибки.
Я замираю, глядя на него.
— В самом деле? Тогда что, скажи на милость, станет твоей погибелью?
Деэр тоже останавливается, опустив руки по бокам и изучающе глядя на меня.
— Есть очень большая вероятность, что моей погибелью станешь ты.
13
TREDECIM
— Как ты можешь такое говорить? — заикаюсь я. — Мы же познакомились совсем недавно.
Губа Деэра подрагивает, и он начинает идти в сторону моего дома.
— Я очень интуитивный парень, Калла-Лилия. Полагаю, это можно назвать просто предчувствием.
Пока мы идём к моему дому, меня не покидает ощущение, словно я шагаю в облаке замешательства. И едва сталкиваюсь с Финном, когда мы заходим внутрь, как он тут же понимает, что что-то не так, хотя и не пытается узнать подробности. Вместо этого он лишь спокойно оценивает меня.
— Всё в порядке? — Его голос тихий и ровный, и я киваю.
— Да.
Он тоже кивает.
— Отлично. Я нехорошо себя чувствую, так что поем в своей комнате.
Финн поворачивается
Он бросает взгляд на Деэра.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Конечно. Я буду всё, что вы предложите, — отвечает Деэр.
Отец уходит и через минуту возвращается с пивом.
— Выглядишь так, словно выпил бы чего-нибудь покрепче лимонада.
Деэр с едва видимым облегчением делает большой глоток.
— Спасибо.
Когда Деэр вытирает рот одной из разбитых рук, отец разглядывает раны, но ничего не говорит.
Странно, как всё прилично и приемлемо, несмотря на то, что руки Деэра покалечены, и все игнорируют этот факт.
— Давай найдём аптечку, — говорю я Деэру. Он кивает и ставит своё пиво, а папа направляется в кухню.
— Крабы будут готовы через пять минут, — кричит он через плечо.
— Нам лучше поторопиться, — шепчу я Деэру, ведя его через коридоры. Мы проходим смотровые комнаты и большую залу, и Деэр ни разу и словом не упоминает о запахе похоронного дома.
После того как мы спокойно проходим по коридорам, ведущим в подвал, я мягко усаживаю его в кресло перед отцовской комнатой для бальзамирования.
— Сейчас вернусь, — говорю ему я.
Я распахиваю дверь и не обращаю внимания на мгновенное изменение температуры воздуха, которое посылает мурашки по моим рукам и ногам. Я так же игнорирую причину, по которой здесь должно быть так холодно. Холод = Смерть. Это уравнение давно отпечаталось в моём сознании. Это одна из причин, по которой я хотела бы переехать куда-нибудь в тропики. Потому что Тепло = Жизнь.
Я роюсь в шкафу в поисках марли и медицинского пластыря, шурша так громко, что не слышу, как в комнату заходит Деэр. И только когда он заговаривает из-за моей спины, я подпрыгиваю.
— Что ж, здесь не так уж и страшно, — отмечает он, его тихий голос громок в тишине.
Я резко оборачиваюсь с бешено колотящимся сердцем.
— Извини, — быстро говорит он, подняв руку. — Я не хотел тебя напугать.
— Всё в порядке, — отвечаю я. — Я просто не ожидала услышать чей-то голос.
Он кивает, его губа подрагивает.
— Да, полагаю, в большинстве случаев здесь это было бы не очень хорошо.
Я киваю, всё ещё приказывая своему сердцу биться медленнее, пока хватаю нужные мне предметы.
Деэр медленно оглядывает периметр, изучая стены холодильных камер, металлические столы с поддонами для стока в середине, стерильные стены, лекарственный запах.
— Жуткая комната, — заявляет он, уставившись на поддоны для стока. — Не понимаю, как твой папа может заниматься тем, чем занимается.
— Я тоже, — соглашаюсь я, увлекая его из комнаты. — Ненавижу здесь бывать. Последний раз я заходила сюда, когда привезли маму.