Ноктюрн для двоих
Шрифт:
Узнав о происшедшем в семье Трофимовых, тут же появился верный Славик. Он был так терпелив, так заботлив, так все понимал… Меньше чем через полгода Лена вышла за него замуж, а потом тоже поступила на журфак, надо же чем-то заниматься. В результате все сложилось неплохо — Славик об этом и мечтать не смел. У него успешно складывается карьера — еще не закончил университет, а уже пишет вовсю, и его охотно публикуют, женат на самой красивой девушке Москвы и Московской области… А сейчас еще и живут одни: теща, которой он до сих пор побаивается, уехала на полгода в командировку в
А Лена… Нет, конечно, она ничего не забыла, хотя и очень старалась забыть. Первый год брака был для нее самым тяжелым. По ночам, когда Славик, счастливый, засыпал, держа ее в объятиях, она не могла сдержать слез. Слезы катились по щекам, а она даже вытереть их не могла, боясь разбудить мужа, — катились до тех пор, пока ее подушка не становилась мокрой. Но к утру подушка успевала высохнуть, и Славик ни о чем не догадывался. Или делал вид, что не догадывается. В постели с ним Лена по-прежнему ничего не чувствовала, несмотря на все его старания. Но противен он ей тоже не был. Терпела, терпела — и, в общем-то, привыкла. Говорят, стерпится — слюбится. Лена часто повторяла про себя эту поговорку. Может быть, и слюбится когда-нибудь…
Игоря она старалась не вспоминать. Сначала приходилось запрещать себе о нем думать, но — опять-таки время, время… Она действительно стала забывать его прикосновения, звук его голоса, запах его кожи. Сначала он снился ей каждую ночь, она почти физически чувствовала его присутствие рядом с собой, боялась назвать мужа его именем. Но потом и сны эти стали приходить все реже, реже… И Лена уже сама начала верить в свое выздоровление. Говорят, любовь не длится вечно…
В редакцию Лена успела к половине третьего, как раз перед планеркой. Статью надо было отдать Жене Одинцову, обозревателю отдела социальных проблем и Лениному работодателю. Женька еще недавно сам учился на журфаке и дружил со Славиком. Когда Лена изъявила желание писать всерьез, он предложил свое «высокое» покровительство. Лена подумала и не отказалась. Одинцова в прошлом году взяли в только что образовавшийся «Московский экспресс». Газета быстро стала популярной в народе, его имя мелькало из номера в номер, и он уже считался признанным мастером пера.
В отделе Женьки не оказалось, на месте сидела только Инна Лесковская — она обычно делала репортажи о всяких происшествиях. Инне было двадцать три — почти Ленина ровесница, на год старше.
— Привет, — весело поздоровалась Лена. — А где начальство?
— Привет. — Инне было явно не до веселья. — Отбыл в неизвестном направлении, но велел ждать.
— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовалась Лена.
— Ничего. Совсем ничего. Если не считать полной невезухи и разрухи в личной жизни.
— А, — Лена с облегчением вздохнула. — Я уж испугалась…
Полная разруха в личной
— Что на этот раз? — Лена кинула сумку на стол, уселась в кресло Женьки и приготовилась слушать.
— Сегодня вечером прилетает мама Тенгиза, — начала Инна умирающим голосом.
— Ну и что? Ты же с ней в прекрасных отношениях.
— Именно! И я не могу ее не встретить — будет страшный скандал!
— Ну так и встреть!
— И встретить тоже не могу — этот изверг отправляет меня в больницу делать репортаж о какой-то операции!
Под извергом Инна подразумевала, разумеется, не обожаемого мужа, а начальство в лице Одинцова.
— А в другой день нельзя?
— Что в другой день?
— Ну… Сходить на эту операцию.
— Нет. Сегодня в Склифе будет с визитом хилер с Филиппин. Уникальный случай: ему разрешили прооперировать в центральной столичной больнице, но только один раз. И только сегодня. Женька уже договорился о пропуске.
— Но это же страшно интересно!
— Интересно, — протянула Инна без всякого энтузиазма. — Если я в пять часов не буду стоять в Шереметьеве с цветами в руках, моей семейной жизни придет конец. Тенгиз со мной точно разведется…
— Ты так говоришь каждую неделю, и ничего. Все еще замужем.
— Ну, может быть, не разведется, но скандал будет грандиозный.
— Слушай, неужели ты не можешь хоть раз пойти наперекор своему грозному мужу? Пусть сам ее встретит!
— Не получается. У него сегодня запись на радио, а потом спектакль. Не может же он бросить работу.
— А ты можешь? Где ты еще увидишь, как хилеры оперируют? А тут такая возможность!
— Ты правда так считаешь? — Инна с надеждой посмотрела на Лену.
— Что?
— Ну, тебе это действительно интересно?
— Еще как!
— Тогда, может, сходишь за меня?
Лена сначала не поняла:
— Как?
— А так! Пропуск, кажется, бесфамильный — там вообще какая-то темная история с этим пропуском, но, в общем, думаю, тебя пропустят. А Женьке не все ли равно — ты или я, лишь бы завтра материал был на столе.
— Прямо завтра?
Лене очень хотелось пойти, но вот напишет ли она до завтра… Ей бы хотелось сделать не просто заметочку, а статью. Если получится.
— Можно послезавтра, — успокоила ее Инна. — Ну так пойдешь вместо меня?
Лена не успела ответить, как в комнату влетел Одинцов.
— Привет, красавицы!
Он подскочил к столу, порылся в кипе бумаг, выхватил какой-то листочек и пробежал его глазами. Потом схватился за телефонную трубку и, уже набирая номер, поинтересовался:
— Мне никто не звонил?
Лену с первой встречи поразила Женькина способность делать несколько дел одновременно. Однако поговорить по телефону Инна ему не дала. Она решительно подошла к столу, взяла из рук Одинцова трубку и положила на рычаг. Женька изумленно уставился на нее: