Ноктюрн для двоих
Шрифт:
— Мама… — Он хотел обнять мать, но Оксана Антоновна отстранилась.
— Здравствуй. Что же ты не предупредил?
— Ты мне не рада?
— Рада. Конечно, рада.
Говорит «рада», а тон такой, что нет. Игорь все-таки обнял ее, поцеловал в макушку — и вдруг заметил отросшие седые корни волос. В первый раз в жизни его мать позволила себе такое.
— Мама, а где Валентин?
— У себя. — Оксана Антоновна горько усмехнулась. — Теперь, когда он дома, он почти не выходит из кабинета.
Ни слова больше не говоря, Игорь прошел к отчиму. Тот, сгорбившись, сидел за письменным столом;
— Оксана, я ведь просил оставить меня в покое!
— Это я.
Валентин Петрович поднял на него глаза, и злость Игоря мгновенно испарилась — человек, который сейчас сидел перед ним, мало чем напоминал прежнего Магницкого. Злиться можно на сильного, а Магницкий был смят, подавлен. Вопросы, которые Игорь собирался задать отчиму, тут же вылетели у него из головы. Валентин Петрович поднялся. Они стояли и какое-то время смотрели друг на друга. Первым нарушил молчание Игорь. Сглотнув вставший в горле комок, он с усилием выговорил:
— Ты… ее очень любишь?
— Да. — Магницкий улыбнулся как-то болезненно и жалко. — Много лет. Оказывается, я только ее и любил.
До Игоря не сразу дошел смысл его слов, а когда дошел, он ничего не понял.
— Как — много лет? Вы же с Леной знакомы только месяц!
Магницкий помотал головой:
— Постой… Так ты ничего не знаешь?
— А что я должен еще узнать? — Отчаяние и злость снова захлестнули Игоря. — По-моему, хватит того, что мой отчим переспал с моей невестой!
— О Господи, все гораздо страшнее! Лена — моя дочь! — Магницкий выкрикнул эти слова с болью отчаяния. Игорь оторопел. — Да, моя дочь. — Его голос упал до шепота. — Я чуть было… С собственной дочерью…
Игорь в ужасе попятился и выскочил из кабинета.
Мать он нашел в гостиной. Оксана Антоновна сидела выпрямившись на краю дивана и напряженно ждала окончания разговора. Она подняла на сына сухие глаза:
— Ну что, он сказал тебе?
— Я ничего не понимаю… Как это — Лена его дочь?
— Я тоже. Он ничего не хочет мне говорить. Взял на работе отпуск и целыми днями где-то пропадает. А если не пропадает, то сидит в кабинете. Меня он к себе не пускает.
— Но…
— Вчера… — Она глубоко вздохнула, словно подавляя рыдание, но справилась с собой. — Вчера он попросил у меня развод.
Игорь присел рядом с ней на диван, хотел прижать ее к себе, обнять, успокоить. Но Оксана Антоновна опять отстранилась и с какой-то упрямой неприязнью посмотрела на сына. И тут Игорь внезапно понял, что во всем она винит его. Не своего ненаглядного Валечку, не Лену — Лена для нее вообще пустое место, — его. Родной сын ее предал, приведя в дом проклятую девку, разрушившую ее счастье.
— Мама… — Он дотронулся до ее руки, но она отдернула руку.
— Не надо. Не надо меня жалеть.
Глаза матери и сына встретились. То, что Игорь там прочел, было страшно. Он поднялся:
— Мне уйти?
— Как хочешь, — сухо сказала она.
Сумка его все еще стояла в коридоре. Он подхватил ее на плечо, и дверь родительского дома за ним захлопнулась.
13
Синий «фольксваген» на бешеной скорости мчался по Минскому шоссе. Игорь гнал машину, совершенно не считаясь
Опомнился он уже где-то около Можайска. Два часа сумасшедшей езды не принесли облегчения: боль не проходила. Приткнув машину на обочину, Игорь вышел, вдохнул полной грудью холодный воздух и закурил сигарету.
Итак, снова один. Будущее, которое он Построил в своем воображении, оказалось призрачным замком. И Лена… Он думал, она такая чистая, ранимая… Такая непохожая на всех остальных женщин. А на проверку — все они одинаковы. Шлюхи чертовы! Что у них там было с Магницким — грязь какая! Как она могла… Месяца не прошло, а она уже нашла себе другого. Игорь сел в машину, включил зажигание. Им овладела холодная злость. Ну нет! Рисковать своей головой из-за какой-то девки — он еще с ума не сошел. Теперь он вел машину быстро, но осторожно. Девок таких — миллионы. И каждая из них с удовольствием отдаст ему себя, стоит только руку протянуть. Да что там — просто кивнуть головой, и побежит, голубушка, за ним хоть на край света, хоть еще дальше. Он достал из кармана листок с Надиным адресом. Улица Живописная, значит…
Надя открыла дверь моментально, словно караулила на пороге.
— Я знала, что ты придешь.
Игорь усмехнулся:
— А я вот не знал.
— Хорошо, что пришел. Только проходи, не стой в дверях.
Надя схватила его за руку и втянула вовнутрь. Игорь скинул куртку, шагнул из маленькой прихожей в комнату и огляделся. Да, ничего себе квартирка! Просто будуар мадам Помпадур: низкие мягкие кресла, обитые нежно-розовым велюром, и такой же диван, обои под шелк — по белому фону пущены мелкие розочки, такие же розочки, только покрупнее, на занавесках. Картину довершала низкая напольная лампа под розовым же абажуром. Лампа освещала комнату мягким светом. И сама Надя была такой же мягкой, розовой и соблазнительной. Темные волосы блестели, карие глаза казались влажными и ласковыми, а глубокий вырез розового шелкового халата призван был возбуждать мужское воображение. Роскошная хозяйка роскошной комнаты. Все здесь было рассчитано на то, что мужчина, побыв у Нади хотя бы пять минут, должен был бы уже сгорать в пожаре страсти.
Игорь смотрел на все это великолепие, но в душе у него не то что пожар — огонек не зажигался. Он сел на розовый диван и вздохнул:
— Выпить найдется?
— Конечно. — Надя подошла к бару. — Есть твой любимый «Джек Дениэльс». С содовой?
— Чистый.
Надя плеснула виски в высокий стакан, добавила льда и подала Игорю. Тот сразу сделал большой глоток. Надя понимающе взглянула на него:
— Что, совсем скверно?
— А-а, — Игорь мотнул головой, — ничего.
Обсуждать свои чувства с Надей он не собирался. И вообще он приехал к ней по другому поводу.
— А ты что, не собираешься составить мне компанию? — спросил он. Хотел, чтобы вопрос прозвучал игриво, а вышло грубо. Но Надя словно не заметила:
— Отчего же. Но виски я пить не буду.
Она достала еще один стакан и налила себе розового мартини.
— Вот это мой напиток.
«Такой же приторно-сладкий, как твой будуар», — подумал Игорь, но вслух этого не сказал.