Номер 10
Шрифт:
Александр бросил Джеку экземпляр доклада отдела безопасности. Доклад был исчерпывающий.
Джек проштудировал его и подумал: «По нему выходит, я до тошноты приличный зануда».
– Кстати, – ненароком спросил Александр, – политика вас интересует?
– Могу начать день коммунистом, пообедать социалистом и лечь спать консерватором, сэр, – ответил Джек.
Эдвард рассмеялся:
– А наоборот?
– Ну нет, сэр, – покачал головой Джек. – Консерватором я день ни за что не начну.
– Я всегда завидовал Иисусу с его экскурсией
Александр рявкнул:
– Ага, только кто ж тебе даст сорок дней и сорок ночей. В твоем распоряжении максимум педеля.
– Если всего неделя, – вмешался Джек, – придется смотреть Великобританию на бегу, сэр. Особенно если на общественном транспорте.
– На общественном? – поразился Эдвард. – А разве не проще вертолетом?
– Типа как простые люди, с чьим мнением ты жаждешь познакомиться? – съязвил Александр.
– Какова ваша цель, сэр? – спросил Джек. – Чего вы хотите достичь?
Эдвард моргнул.
– Не знаю, Джек. Хочу ознакомиться с заботами британских масс.
– А маршрут у нас есть? – Никто не ответил, Джек продолжил: – Ладно, я должен заехать домой, собраться.
– Мне нужно съездить в Эдинбург, – возбужденно сказал премьер-министр.
С раннего детства и по сей день каждый час Эдварда Клэра был жестко расписан. Даже в самые беззаботные времена, когда он отрастил гриву и играл на гитаре в рок-группе, приходилось планировать время, чтобы репетировать. А теперь, когда беззаботность осталась далеко позади, его так называемый досуг был рассчитан до секунды. Он часто произносил речи о свободе. Теперь ему выпал шанс испытать ее на себе.
Высокопоставленный чиновник помог быстро все спланировать. Отсутствие премьер-министра, конечно, не пройдет незамеченным. Придумали официальную версию, будто он проводит учения по управлению страной после атомной войны – в секретном бункере на глубине сотни метров в сельской глуши Уилтшира.
Заместитель премьера, Рон Филлпот, был отозван из пятизвездочного отеля в Белизе, где участвовал в конференции по выплате долгов третьего мира.
Александр вызвался сообщить новость Адель и заверить, что Эдвард любит ее больше жизни.
– Каковы конкретно мои обязанности? – спросил Джек. – И как надолго?
– Будете сопровождать, – ответил Александр. Эдвард быстро добавил:
– И заниматься деньгами и билетами, пока я взаимодействую с общественностью.
Джек чуть не рассмеялся вслух над детским энтузиазмом премьер-министра. По мнению Джека, общественность опасно испортилась с тех пор, как он надел полицейскую форму. В прежние годы большинство пар были женаты, а партнером называли совладельца в маленьком бизнесе, пожилые люди ходили по улицам беззаботно и дети не вопили «Дорогу мусору!», завидев тебя в форме.
Трое – Джек, Эдвард и Александр – прошли в главную спальню и распахнули гардеробы и шкафы Адель. Лицо у премьер-министра было хоть и
Преображение Эдварда в Эдвину удалось на удивление легко. Помогло то, что они с Адель примерно одного роста и сложения и оба носят обувь сорокового размера. И еще то, что иногда, в те дни, когда с волосами творилось черт-те что, Адель надевала парик.
Адель часто хвасталась своим подругам-феминисткам: «Эдди – просто девочка».
Превращение Эдварда в Эдвину заняло всего тридцать пять минут (включая бритье и выщипывание бровей); уложились бы и быстрее, если бы Эдвард поначалу не настаивал на том, чтобы надеть пояс с подвязками и чулки. Никто из мужчин не мог решить, как Адель носит кружевной пурпурно-черный пояс с висячими резиновыми подвязками – поверх панталон или под ними.
Именно Джек убедил сопротивляющегося премьер-министра вместо чулок и высоких каблуков надеть колготки и мокасины, заметив, что чулки и шпильки хороши на обеде при свечах в День влюбленных, по вовсе не годятся для того, чтобы мотаться в них по всей Великобритании.
Джеку пришлось вмешаться и когда выбирали верхнюю одежду: он убедил Эдварда, что милые пляжные платьица, которые были сшиты для последнего визита Адель на вилле в Тоскане, выдают слишком много мужской плоти, а кроме того, мягко напомнил он премьер-министру, в апреле в Великобритании снег – нормальное явление. Выбор остановили на скромном гардеробе: расклешенный костюм от Николь Фари, пара кашемировых водолазок – розовая и голубая, пара спортивных брюк DKNY и длинный свитер, чтобы прикрыть премьер-министру пах.
На взгляд Джека, премьер-министр все еще смотрелся как мужик в одежде своей жены. Впрочем, парик оказался настоящим триумфом черных кудряшек и завитков, и после того, как его нахлобучили на голову, а Эдвард прошелся по лицу тенями, помадой и тушью, он мог бы почти впритирку разминуться с собственной женой на лестнице, и та его не узнала бы.
Прежде чем выйти из дома Номер Десять, оговорили основные правила. Мобильный телефон будет только у Джека, а связь между ними и домом Номер Десять разрешена лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Александр все берет на себя: Адель сообщат, что муж в бункере, а Рону Филлпоту не позволят принимать важных решений в отсутствие премьер-министра.
Полицейский констебль Харрис, пожелав Джеку Шпроту и его приятельнице доброй ночи, смотрела, как они вышли из ворот и скрылись в легкой мороси. Она не могла подавить ревности. Это ее должен был вести под руку Джек Шпрот.
Шагая с Джеком к Трафальгарской площади, премьер-министр чувствовал себя удивительно легко, словно государственное бремя действительно свалилось с его плеч и укатилось себе на Даунинг-стрит.
– От Черинг-Кросс поедем на метро, сэр.
– Слушайте, Джек, я человек простой, так что, так сказать, бросьте эти церемонии, чтобы без «сэров», идет?