Non Cursum Perficio
Шрифт:
– Профессор... Поль! – позвал издалека голос Леонара. Он всё ещё прижимал к белой паутине на стёклах шахты обе ладони, но смотрел теперь на крыльцо интерната. – Поль, Камилло, возьмите каждый по нити, перекиньте их на изоляторы! Иначе вы там перемёрзнете все в здании...
– Идём. Блондинка дело говорит, – профессор прицельно метнул рассыпавший искры окурок в ближайший сугроб и обернулся к Диксону – тот, отрицательно мотая головой, попятился к дверям. Выставил перед собой руки, словно пытаясь защититься:
– Нет, Поль, я не пойду... туда. Нет. Не проси меня даже об этом. Ни за что.
– Постоишь внизу лестницы, – спокойно отозвался Поль. – Я тебе переброшу
Камилло практически помимо своей воли последовал за профессором. Мысли и чувства текли в глубоководной ночи через сито его усталого тела, не задерживаясь и ничего не оставляя после себя.
Всё случающееся превратилось вдруг в сновидение, которое будет забыто через минуту после пробуждения. Диксон с равнодушной машинальностью принял матовую, мерцающую нить паутины из пальцев Поля и, пробравшись через сугробы к распределительному щитку в стене, несколько раз обернул её вокруг контактного зажима. Оказавшийся рядом Бонита пытливо, снизу вверх, взглянул Камилло в лицо и негромко проговорил:
– Лёг бы ты тоже, мухняша. Мы с Леонаром попробуем выжать из шахты немного энергии – она должна была остаться в глубинных пластах земли. Это будут последние капли, но мы хотя бы продержимся до того, как с Озёр пригонят пару цистерн солярки. В Гильдии уже всё знают... потому что леди Джанне погибла во время церемонии открытия вод, как и первая принципалка Алия Селакес, как и западная ведьма Лара Колклазур. Трамвайное депо сейчас, на время чрезвычайного положения, возглавил сам Ариэль Арника – что бы ни происходило в клине, алюминиевые трамваи должны ходить по расписанию. Но, знаешь... кризис уже миновал, и мы его успешно пережили. А дальше будет уже легче, Камилло. Иди, ляг.
– У тебя же почесуха и перхоть от Лористона, – невыразительно напомнил Камилло.
Ему неожиданно страстно и иррационально захотелось, чтобы начался дождь – сильный и тёплый апрельский дождь с ароматом надежды и возрождения. И если достаточно сильно поверить в это...
Он так и не смог додумать эту мысль: Поль решительно повлёк Камилло обратно – в стылый склеп здания, к бесцельно шляющимся в тусклом свете потерянным теням. На лестнице, глотнув смеси отчаяния и обречённости, которой пропитался каждый кубический миллилитр воздуха, Диксон внезапно воспротивился. Поглотившее его осознание «снящести» всего сущего стало и ключом от сковавшего безволия: Камилло понял, что он не вовсе обязан оставаться в умирающем интернате, рядом с Полем и Элен.
И что не обязательно дожидаться рассвета, чтобы исчезнуть прочь.
– Отдай мне ключи от «Паккарда». Мне пора, – произнёс Диксон. Это не было просьбой, но это не было и приказом. Скорее, констатацией.
– Ку... куда это тебе пора? – Поль, слегка заикнувшись, хлопнул округлившимися глазами, но ключи из кармана вытянул. Он, как никто иной, отлично понимал, что никакие уговоры и доводы на Диксона сейчас не подействуют. И всё, что ему остаётся – скрестить на удачу пальцы.
– В дорогу, – немного помолчав, откликнулся Камилло, и в его серо-голубых глазах за усталой печалью плеснуло что-то... что-то, заставившее Бониту без дальнейших вопросов протянуть ключи – и крепко пожать руку старикана, передавая часть собственной веры и целеустремлённости.
– Возвращайся, когда захочешь, дружище, – улыбка Поля провожала Камилло до самого крыльца, словно летящий над плечом тёплый светляк.
В который раз за последние несколько часов он сосчитал пологие ступеньки, и двинулся к «Паккарду», крутя ключи на пальце и вслушиваясь в шелест ветра. Возле автомобиля его догнал слегка задыхающийся Леонар, стряхивающий с себя
– Камилло, послушайте... во-первых, я очень благодарен Вам за то, что обменяли мне корзинку куриных яиц! Если бы не они, меня бы убила обезумевшая восточная ведьма... – быстрый взгляд Лористона на деловито облепивших шахту пауков рассказал Камилло значительно больше о дальнейшей судьбе этой ведьмы, чем он хотел бы услышать. Облизав губы, Леонар продолжил:
– И поэтому я во-вторых хочу предупредить, что Вас разыскивает смуглый и очень злой мужчина на бронированном «Мицубиси». Он меня подсёк на шоссе у Нефтестроя, вытащил из машины и агрессивно расспрашивал – точнее, допрашивал – о Вас и Вашем спутнике, мальчишке с рыжими волосами... и едва не задушил моим шарфом!..
– Ах, вот как, – с долей иронии откликнулся Камилло, размышляя при этом, стоит ли открывать Леонару правду о том, что половина населения Некоуза как минимум, в том числе и сам Диксон, предаётся тем же самым тёмным и низменным мечтаниям насчёт придушить шарфом.
– Сумасшествие какое-то настало повсюду, – продолжал жалобы Леонар, не уловивший коварных модуляций в Камилловом голосе, – словно первые дни междоусобной войны вернулись. Выживай, кто как хочет... а тут этот ещё кидается и шипит «Где Рыжик?»... и кстати, действительно, а...
Леонар неожиданно бросил взгляд на лицо Камилло – и резко заткнулся, побледнев ещё сильнее. Молча сглотнул, сгорбился и побрёл, не видя дороги, к крыльцу интерната. Изрядно пострадавший шарф безвольно свешивался с его левого плеча, словно чья-то мёртвая рука.
– А Рыжика я ещё отыщу, – сам себе даже как-то мечтательно сказал вслух Камилло, отпирая «Паккард» и включая мотор. – Я даже не огорчусь, если первым его отыщет Садерьер... чтобы этот шныркий нюхач – и не нашёл? Да я скорее свою шляпу съем...
Март и вишня
...Уютный рокот мотора, похожий на урчание пригревшегося на коленях кота. Ложащаяся под колёса белая лента дороги. Камилло ехал через закрывшийся окончательно, запертый сам в себе Некоузский клин, и еле слышно насвистывал себе под нос ту самую «Кукушку». Час, второй... бледное лезвие рассвета взрезало горизонт, звёзды выцвели, и снег на обочинах призрачно замерцал ещё не жизнью, но намёком на жизнь. Спать не хотелось, но от чашечки горячего кофе Камилло бы сейчас не отказался... Уплыл влево маленький заброшенный посёлок, и у въезда на эстакаду уже давно поглядывающий по сторонам в ожидании цивилизации Камилло обнаружил бензоколонку «НекоузНефть». Гильдийский паук на логотипе; отполированный хром; профессионально вежливый заправщик в чистом комбинезоне. Диксон деликатно справился насчёт туалета и столовой, получил утвердительный ответ, попросил полный бак и устроился в маленьком кафе за столом у стеклянной стены. Здесь было тепло, даже жарко; пахло корицей и чуть-чуть – смазкой с улицы.
Диксон расстегнул пальто, стащил с шеи расшитый шарф. Это маленькое кафе казалось ему узелком на шёлковой ленте вечного пути. Краткий миг неподвижной реальности посреди полной неопределённости. «...Все дороги открыты перед нами», – вспомнил Камилло слова Рыжика – тогда, так страшно давно и так невероятно недавно. Вздохнул.
Тот самый заправщик, что обслуживал его «Паккард», принёс Диксону его кофе и круглые пончика – сахарная пудра на них мерцала точно так же, как и снег перед рассветом. Камилло расплатился остатками наличных, оставшихся от поездки на Озёра, откинулся на спинку стула и отхлебнул кофе, глядя сквозь стеклянную стену на просыпающийся мир. Пустая площадка, две заправочные колонки; облепиховое солнце над линией горизонта.