Нопэрапон, или По образу и подобию
Шрифт:
– Ну… в стажерскую, наверное. Или как минимум в клубную…
Вот сразу ведь видно: говорит человек и сам понимает, что не то говорит! А промолчать не может.
Зря это он.
Почему люди обманываются? Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!.. И вот: в небе зависли свинцовые дирижабли, а к ним по сверкающим золотым лестницам ползут и ползут упрямые человеческие фигурки. Там, в сумрачных гондолах, в таких же ослепительных, как и эти лестницы, клетках, спрятаны певчие птицы. Птицы молчат –
А сотни тонн свинца, по странному недоразумению зависшие на головокружительной высоте, уже готовы обрушиться, сминая маленькие смешные фигурки и золоченые лестницы из папье-маше…
Стоп.
Не сейчас.
Нет, это он все-таки зря.
Олег
– Как минимум?
Внутри что-то оборвалось. Туда, в прошлые рождения, где я был судьей неправедным, согласно Ленчикову гороскопу, где крылись решения и приговоры, о поспешности которых я сожалею по сей день.
Иногда – сожалею.
А иногда – нет.
Рассказ шел к финалу. Спотыкаясь, по колено забрызгавшись грязью, подволакивая ногу и морщась от боли в травмированном колене; но – шел. Рассказ о суматошном Володьке Монахове и его волшебной палочке, рассказ о двух нелепых дядьках, разменявших четвертый десяток в поисках нужных только им слов; рассказ о плачущей жене, избитых насильниках и троллейбусных жертвах; рассказ о том, что одни называют ремеслом, другие – искусством, третьи – образом жизни, а четвертые смеются в лицо и первым, и вторым, и третьим, потому что четвертые знают: ремесло должно кормить, искусство – развлекать, а образ жизни – это вообще нечто совсем другое.
Собаку выгуливать да с управдомом лаяться – вот и весь образ жизни.
«А если я на тебя с шашкой полезу, что ты делать будешь?» Вечный вопрос, на который надо не отвечать, а нельзя: ведь, в сущности, хорошие люди спрашивают, меняя шашку на нож, пистолет или… или бейсбольную биту «Миротворец». Они ждут ответа, которого нет, ответа, который превращает отвечающего в полного идиота… отвечать стыдно, и не отвечать, в общем-то, тоже…
Убрать.
Лишнее.
И все-таки: рассказ, никому, пожалуй, кроме нас, не интересный, близился к финалу.
Я чувствовал, как горькая пустота подступила к горлу.
– А на первый год ты как минимум не хочешь? – Было видно, что Монах не ожидал от меня этой реплики. – Вместе с княгиней Ольгой? Разминочка, азы, ручки-ножки-огуречик… а там будем посмотреть. Если будем.
Кровь бросилась ему в лицо. Лысина сразу вспотела, покрылась блестящими бисеринками, глаза
Тигр с рекламы.
Несчастный лысый тигр.
– На первый год, сэнсей? Азы с разминочкой? Что ж, можно и на первый… Возьмешь меня на первый год инструктором?! А, сэнсей?! Я ведь, как-никак, теперь призер, чемпион! Что скажешь?!
«Ты только вот о чем подумай, сэнсей, ты крепко подумай: двенадцать лет жизни – коту под хвост! А, сэнсей? Что скажешь?! У тебя ведь не двенадцать, у тебя поболе будет… Не жалко?»
– Нет, Володька, – ответил я, поднимаясь, и отчетливо увидел: он не понял. Ответа не понял, ответа на заданный почти месяц назад вопрос; да и вообще ни черта не понял.
Наверное, это хорошо.
Наверное, я дурак.
Наверное… наверняка.
– Нет, Володька. Не жалко. Говоришь – инструктором?..
Дмитрий
– …инструктором? – со знакомой интонацией, не предвещавшей ничего хорошего, переспросил Олег. – Ну тогда становись!
– Куда – становись? Зачем – становись?!
Разгоряченный собственной тирадой и быстро копящимся раздражением, Монах в очередной раз не успел сообразить: куда свернул разговор? Он понимал, что проигрывает словесный поединок, и от этого злился еще больше.
А разговор уже, собственно, никуда не сворачивал.
Он закончился, разговор-то.
– Вот сюда. Перед нами. Экзамен сдавать будешь.
И без малейшего намека на подковырку:
– На инструктора.
– А ты примешь? – Кривая усмешка едва не вывихнула Володьке челюсти. – Как говорится: «…А судьи кто? За древностию лет…» Я ведь и от бабушки ушел, и от дедушки… и из школы ушел…
– Ну, ты ж сам сказал, что хочешь вернуться, – заметил Ленчик в своей обычной обманчиво-ленивой манере. – Тем паче у нас тут целая приемная комиссия собралась: мы с Олегом Семеновичем, Константин Георгиевич от клуба «Тайра»; да и Дмитрий с Ольгой – тоже не новички.
– Давайте, давайте, Владимир! – спешит поддержать Ленчика Большой Босс. – Мне это тоже чертовски интересно. Берете меня в приемную комиссию?
Шемет оборачивается к Олегу и хитро ему подмигивает. Он еще сам не до конца понимает, что сейчас будет, но явно решил поучаствовать.
– Обещаю быть объективным и беспристрастным!
– Разумеется! – кивает ему Олег. – А ты чего стоишь?! – рявкает он неожиданно на Монаха. – Пять человек его ждут, а он тут из себя кисейную барышню строит! Санчин-дачи йой!
Ольга вздрагивает от неожиданности, а Монах, не успев ничего толком сообразить, рефлекторно оказывается в требуемой позиции. И только после этого до него доходит: он снова попался, снова принял навязанные ему условия.
Отступить? превратить все в шутку? сбежать?
Поздно.
– Не расползайся в стороны. «Три схватки» – стойка лодочников, а на Востоке лодки узенькие, – как бы между делом бросает ему Олег. – И борта не раскачивай: опрокинешься, утонешь. Мае-гери – х-хай!