Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

Робертс Нора

– Да, теперь придется, - повторила Брианна.
– Вы станете для нее оплеухой, и она, в ответ, не замедлит причинить вам боль.

– Она не может причинить мне боль. Сожалею, если покажусь черствой, но ее чувства и способы их выражения меня вовсе не волнуют.

– Пусть так, - Брианна глубоко вздохнула.
– Сейчас она более благожелательна и довольна жизнью, чем ранее. Мы поселили ее неподалеку от Энниса, теперь у нее свой дом. К тому же, с ней проживает чудесная женщина, - ее мы тоже подселили к ней сами. Лотти в прошлом медсестра, ее помощь бывает

как нельзя, кстати, едва мама вспоминает о всяческих своих болячках. Да и благодаря внукам ее нрав тоже несколько смягчился, хоть она и не подает виду.

– И теперь вы боитесь, что река выйдет из берегов.

– Я не просто боюсь, - знаю, что так и будет. Я бы непременно избавила вас от ее гнева и смятения, будь это в моих силах.

– Я справлюсь сама.

Напряженность в лице Брианны сменилась улыбкой.
– Тогда я вас очень попрошу: что бы она ни сказала, ни сделала - не уезжайте. Мы так мало пробыли вместе, а мне хочется еще.

– Я планирую задержаться недели на две-три, - Шаннон была невозмутима.
– Не вижу оснований, чтобы передумать.

– Очень рада. А теперь, если... - Брианна умолкла, послышался стук входной двери и возбужденные женские голоса, - лицо ее исказилось мукой: - Они уже здесь.

– И вначале вам бы хотелось поговорить наедине.

– Именно. С вашего позволения.

– С превеликим удовольствием откажусь от участия в первом акте, - изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, Шаннон поднялась с места.
– Я буду на улице.

Как это глупо - почему она чувствует себя так, будто бежит с тонущего корабля? Мать Брианны - это всего лишь проблема Брианны, ступая на садовую дорожку, внушала себе Шаннон.

А сценка та еще будет, представила она, - смешение характерных ирландских чувств, страстей и нравов. Разумеется, ей нечего там делать. Ее, слава богу, взрастили в Штатах спокойные, благоразумные люди, не подверженные эмоциональным завихрениям.

Вздохнув полной грудью, Шаннон завершила обход вокруг дома. И увидела Мерфи: тот пересекал ближайшее поле, приближаясь к гостинице.

Отменная походка, подумалось ей, - без напускной бравады и вальяжности, но полна достоинств того и другого. Пришлось тут же сознаться себе, что смотреть на столь мужественные движения ей было приятно.

Живая картинка. Ирландец. Ну, точно, решила она. Длинные, мускулистые руки, закатанная по локоть рабочая рубашка; джинсы, претерпевшие не одну дюжину стирок; исходившие бесчисленное множество миль, ботинки. Надвинутая на глаза кепка скрадывала разительный блеск и синеву глаз.

Мужчина с большой буквы, размышляла Шаннон. Ну, какой залакированный министр, в костюме на тысячу долларов, с дюжиной чайных роз "Стерлинг" в руках с наманикюренными ногтями, широко шагающий вдоль Мэдисон авеню, источал бы такой дух преуспевания, каким веяло от Мерфи, расхаживающего по полю в рваных ботинках с пучком полевых цветов в руках.

– До чего приятно идти навстречу женщине, которая улыбается тебе.

– Вы словно из документального кино: ирландский фермер обходит свои земли.

Ответ

его явно обескуражил.
– Мои земли оканчиваются у той стены.

– Не суть важно.
– Реакция Мерфи развеселила Шаннон, она кинула взгляд на цветы в его руке.
– А вот это, что называется, возить уголь в Ньюкасл, верно?

– Но они ведь с моей земли. И, коль скоро я всю дорогу думал о вас, то и цветы пришлись мне под руку.

– Они очаровательны. Благодарю вас.
– Как и любая женщина на ее месте, Шаннон прильнула к букету, уткнувшись в него лицом.
– А это ваш дом виден мне из окна? Большой, каменный, с множеством дымовых труб.

– Да, верно.

– Какой простор для одного человека! А там ведь еще и другие постройки.

– На ферме не обойтись без амбара, а лучше двух; нужны хибарки и прочее. Если однажды очутитесь в той стороне, я проведу вас и все покажу.

– Возможно.
– Шаннон оглянулась в сторону дома, оттуда послышались первые крики. Наверняка, не последние.

– Это Мейв пришла, - пробормотал Мерфи.
– Миссис Конкеннон.

– Она здесь и была.
– Внезапная мысль заставила ее пытливо взглянуть Мерфи в лицо.
– И вы тоже здесь. Просто случайность?

– Ну, не совсем так. Мэгги позвонила и сказала, что намечается свара.

Шаннон вспылила, неожиданно при этом для себя будто стремясь отгородиться.
– Ей следовало бы самой быть здесь, а не взваливать всю склоку на одну Бри.

– Она там и есть. Кто еще может так кричать.
– Легким движением, чуть более оберегающим, чем могло показаться, он взял Шаннон за руку и повел подальше от дома.
– Сейчас Мэгги с матерью будут бросаться друг на друга, как терьеры. Мэгги сумеет сделать так, чтобы та не вцепилась в сестру.

– Но почему ей непременно надо схватиться с дочерями?
– недоумевала Шаннон.
– Они-то здесь вообще ни при чем.

Мерфи на мгновение смолк; слегка отстранившись, принялся разглядывать соцветия терновника.
– Шаннон, родители любили вас?

– Конечно.

– И никогда не было у вас повода усомниться, или исследовать эту любовь, выискивая в ней изъяны?

В доме вдруг воцарилась зловещая тишина, и Шаннон, теряя терпение, мотнула головой: - Нет. Мы любили друг друга.

– И у меня было так же.
– Словно время тратить было больше не на что, он присел на траву, усадил Шаннон рядом, а сам откинулся на локти.
– Вы не задумывались о счастье, потому что оно было рядом. Ласкала меня мать или давала затрещины - она делала это, в равной степени, с любовью.

Вальяжно взяв руку Шаннон, принялся теребить ее пальцы.
– Впрочем, слишком много об этом не думал и я. Но рядом были Мэгги и Бри, и я понимал, чего лишены они. Разве что с Томом,- при воспоминании о нем глаза Мерфи засияли.
– Дочери были самой большой радостью в его жизни. А вот Мейв не дано было посвящать себя другим. И мне кажется, чем больше любил своих девочек он, тем более она намеревалась поступать наоборот. Чтобы наказать всех, в том числе и себя.