Нора Робертс. "Рожденная в грехе"
Шрифт:
Дождь принялся тихонько постукивать о стекло, когда он отстранился от нее и направился к духовке, чтобы открыть ее. Комната наполнилась таким ароматом, что у Шаннон потекли слюнки.
– И почему я всегда считала, что ирландская кухня - оксюморон?
Он вынул жаровню, поставил на печь.
– Вообще-то, да, чаще всего она постная. В детстве я и сам этого не замечал. Но когда Бри принялась экспериментировать и пробовать свои блюда на мне, я стал понимать, что у моей милой матушки в кухне явный пробел.
– Он оглянулся через
– Но если вы вдруг повторите этот вздор, я буду его начисто отрицать.
– От меня она этого точно не услышит.
– Шаннон поднялась, ей не терпелось взглянуть поближе. Сочный, аппетитный золотистый цыпленок, усыпанный специями, красовался в окружении румяного картофеля и моркови.
– Просто изумительно.
– Это все Бри. Целый огород заставила засадить травами, и все шпыняла меня, до тех пор, пока я не занялся им всерьез.
Шаннон откинулась на барную стойку, пристально вгляделась в него.
– И вы нисколько не разозлились, когда явился Грей и всерьез занялся Брианной?
Он сильно озадачился, с минуту молчал, потом усмехнулся, перекладывая цыпленка с противня на блюдо.
– Она не была мне предназначена. Так же, как и я ей. Долгое время мы были как одна семья. Том заменил мне отца после смерти моего, а Бри и Мэгги стали сестрами.
– Он вырезал маленький кусочек у грудки.
– Но мои чувства к вам, Шаннон, братскими не назовешь. Слишком уж долго ждал я вас.
Она насторожилась, подалась было в сторону, но он двинулся к ней и плавно оттеснил назад, к стойке, - для того лишь, оказалось, чтобы поднести кусочек к ее губам.
Она приняла угощение, а он тонко, искушающе скользнул большим пальцем вслед по ее верхней губе.
– Вкусно. На самом деле.
У нее защемило грудь, а когда он дотронулся до ее волос, тревога усилилась. Чтобы унять дрожь в спине, она распрямилась, глаза их встретились.
– Что вы делаете, Мерфи?
– Ну, как вам сказать, - он слегка коснулся поцелуем ее губ, - охаживаю вас, Шаннон.
ГЛАВА 10
Охаживает ее? Шаннон даже рот раскрыла от изумления. Что еще за чушь, и это дурацкое слово, какое оно имеет отношение к ней, к ее образу жизни?
А как запросто оно слетело с его ирландского языка! Придется заставить кое-кого проглотить его обратно, причем немедля.
– Бред какой-то. Да вы с ума сошли.
Он уже снова оглаживал ее лицо, легонько касаясь кончиками пальцев линии подбородка.
– Почему?
– Ну, потому что, - пытаясь оградиться от него, она подалась назад, жестикулируя бокалом в руке.
– Во-первых, вы меня почти не знаете.
– Да нет же, знаю, - ее реакция скорее развеселила его, нежели уязвила, и он спокойно развернулся, чтобы нарезать цыпленка.
– Узнал с той самой минуты, когда впервые вас увидел.
– Не заводите со мной эту кельтскую мистику, Мерфи, - она шагнула обратно к столу, плеснула
– Я, как-никак, американка, а в Нью-Йорке люди не охаживают друг друга на улицах.
– Не в этом ли одна из причин его неприятностей?
– Он поднес блюдо к столу.
– Присаживайтесь, Шаннон. Надо поесть, пока горячее.
– Поесть, - она закатила глаза и, досадуя, прикрыла веки: - Теперь я еще должна есть.
– Вы ведь пришли пообедать, разве не так?
– как радушный хозяин, он наполнил ее тарелку, затем свою и зажег свечи.
– И вы не голодны?
– Голодна, - она плюхнулась в приготовленное для нее кресло, рывком кинула себе на колени салфетку и вооружилась столовыми приборами.
В течение последующих минут она попросту ела, прокручивая в голове возможные варианты.
– Я буду рассуждать трезво, Мерфи.
– Хорошо, - он разделывался со своим цыпленком, наслаждаясь вкусом и радуясь, что приготовил отменное блюдо.
– Рассуждайте.
– Прежде всего, вы должны понимать, я пробуду здесь всего неделю, самое большее - две.
– Вы задержитесь дольше, - безмятежно ответил он, не отрываясь от еды.
– Проблемы и чувства, что привели вас сюда, еще не выяснены. И вы ни разу не спросили о Томе Конкенноне.
Взгляд ее посуровел: - Что вы знаете о моих чувствах.
– Знаю кое-что. Но, коль скоро вам неприятно, не будем сейчас об этом. И все же, вы останетесь, Шаннон, потому что должны взглянуть фактам в лицо. Многое простить. Вы не трусиха, сил и мужества у вас хватит.
Шаннон злилась: он разглядел в ней то, в чем и себе-то она не решалась сознаться. Она разломила пирог, из тех, что были поданы на стол, - от него пошел пар.
– Останусь я на неделю или на год, - это здесь роли не играет.
– Здесь все играет роль, - мягко проговорил он.
– Блюдо вам угодило?
– Оно потрясающее.
– Вы еще рисовали сегодня, когда я ушел?
– Да, я...
– Она проглотила очередной кусочек и махнула вилкой в сторону Мерфи: - Но вы сменили тему.
– Какую тему?
– Вы прекрасно знаете, какую, но мы с вами выясним все здесь и сейчас. Я не желаю, чтобы меня охаживали, неважно кто. Не знаю, как здесь у вас, но там, где живу я, женщины независимы, равноправны с мужчинами.
– У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, - он неспешно поднял свой бокал, отпил, раздумывая над дальнейшими словами.
– Отчасти верно, что настоящему ирландцу, в принципе, сложно воспринимать женщину на равных. Последние поколения стали понемногу менять свои взгляды, но это долгий процесс, - он отставил вино и вновь принялся за птицу.
– Многие, я бы сказал, мужланы, категорически не согласились бы со мной, вот только все годы я немало читал и размышлял на эту тему. Уверен, что женщина равноправна с мужчиной в том, что он может иметь, чем заниматься.