«Нормандия-Неман». Подлинная история легендарного авиаполка
Шрифт:
Аспирант Пьер Блетон, 25 лет. Родился во Вьетнаме. В 1938 г. закончил летную школу. Служил в Северной Африке. После поражения Франции покинул часть и работал учителем физики. В 1941 г. вернулся в часть и был арестован как дезертир. После высадки союзников освобожден и служил в авиации береговой охраны. С 1944 г. в СССР, после трехмесячной тренировки в боях сбил 4 лично и 3 в группе самолета противника. 20 февраля 1945 г. был сбит капитаном Иохимом Бренделем из знаменитой немецкой эскадрильи «Мёльдерс» и по его приказу был подобран пилотами эскадрильи, которые держали его как пленного в своей части, скрывая от выдачи в гестапо. Они же передали Пьеру Блетону документы сбитого девятью днями ранее Робера Ирибарна. В конце войны с тремя советскими летчиками был эвакуирован под Гамбург, куда они прибыли в момент окончания войны. Союзники предложили эвакуировать Блетона во Францию, но он отказался в знак солидарности с советскими летчиками, вместе с которыми на грузовике доехал до Польши, а затем самолетом вернулся в «Нормандию». Первый французский пилот, вернувшийся живым из плена. После возвращения Пьер Блетон попал в расположение 18-го авиаполка, который
Аспирант Жорж Анри, 24 года. В 1938 г. пошел в армию добровольцем и был зачислен в летную школу в Ла-Рошели, затем в Шартре. После падения Парижа школа переведена в Алжир, где он и закончил обучение. После высадки американцев в Африке участвовал в боях с германо-итальянскими частями в Тунисе и Южной Италии. Затем поступил добровольцем в «Нормандию». Два сбитых лично и три в группе самолета противника. Последний самолет сбил 12 апреля 1945 года. Это был самолет капитана Гюнтера Шака из «Мёльдерс», за которым числится 174 сбитых самолета противника. После приземления пошел на радиостанцию, чтобы получить подтверждение на сбитый самолет. В это время начался артобстрел аэродрома. Жорж Анри стал последним пилотом «Нормандии-Неман», погибшим на войне.
Аспирант Морис Монж, 26 лет. В 1939 г. поступил в армию на летные курсы. В 1940 году был переведен в летное училище в Салон-ан-Провансе, которое закончил в 1942 г. и был распределен в Алжир, а затем переведен в Марокко, откуда он отправился добровольцем в Советский Союз. Погиб 26 марта 1945 г.
Аспирант Леон Углов. Родился в 1919 г. в подмосковном Троицке. Начало войны встретил в Алжире. Служил под началом Константина Розанова в эскадрилье «Лафайет». В СССР сбил один самолет лично и четыре в группе. Летал в паре с Роже Соважем, из-за чего их дразнили «Черный и Белый», намекая на цвет кожи одного и происхождение другого. Награжден орденом Отечественной войны. Погиб в авиакатастрофе в 1947 г. [116]
116
Более подробно в главе «Русские в „Нормандии-Неман“».
Аспирант Жан Пикено, 26 лет. Закончил аэроклуб в Шербуре. После призыва в армию пошел в авиацию. В 1939 г. пилот воздушной разведки в Амьене. После немецкого наступления часть выведена на юг Франции. В декабре 1941 г. переведен в Марокко. Погиб 17 января 1945 г. в одном из первых боевых вылетов.
Аспирант Шарль Ривершо, 24 года. В 1938 г. поступил в летную школу, которую окончил в 1943 г. в Алжире. Был сбит в первом вылете в составе «Нормандии», но без последствий. Через месяц был сбит вторично, тяжело ранен и потерял ногу. После войны служил военным авиадиспетчером. Вышел в отставку в 1966 году в звании майора. Скончался в 1975 г.
Визит де Голля в Москву
Подписание франко-советского договора
К сожалению для французского командования и летчиков, наступление не удалось. Гитлеровцы сражались в Восточной Пруссии на совесть. На укрепление немецкой авиации была переброшена авиагруппа «Мёльдерс».
Прибыл приказ Сталина, подписанный в сентябре, о присвоении полку почетного наименования «Неманский».
Два пилота, командир эскадрильи «Руан» лейтенант Марсель Альбер и командир эскадрильи «Гавр» лейтенант Ролан де ля Пуап получили звание Героя Советского Союза.
Кроме того, летчикам сообщили о визите в СССР де Голля, который планирует посетить полк «Нормандия-Неман» на фронте. Однако разыгралась непогода, не позволившая де Голлю прибыть из Баку в Москву самолетом и выехать на фронт. Сталин посчитал это небезопасным и запретил. Пилоты были вызваны в Москву. Также из-за непогоды им пришлось ехать поездом, который специально был прислан за ними.
9 декабря 1944 г. в помещении французской военной миссии в Москве произошло то, что Ролан де ля Пуап назвал «дождь из медалей». Пилоты получили из рук де Голля ранее им присвоенные французские награды и новые советские. Самое значительное событие — первое в истории присвоение звания Героя Советского Союза французам — бывшему слесарю Марселю Альберу и графу Ролану де ля Пуапу.
Полк «Нормандия-Неман» и четыре пилота — Марсель Альбер, Ролан де ля Пуап, Жозеф Риссо и Пьер Пуяд были награждены высшей французской наградой — орденом Освобождения.
Многие другие получили Военные кресты и Почетные Легионы. В том числе пятнадцать советских офицеров. Генералы Левандович и Захаров были награждены Офицерским крестом Почетного Легиона.
После награждения генерал де Голль со своей свитой и подполковником Пуядом отправились в Кремль на переговоры со Сталиным о заключении франко-советского договора о союзе и военной помощи.
Несмотря на то, что основные положения договора были оговорены и согласованы, возникло два новых момента, которые осложнили положение настолько, что подписание чуть было не сорвалось и состоялось только из-за настойчивости Сталина, посадившего де Голля в отдельную комнату и не выпускавшего, пока приемлемые формулировки не были найдены. Пока де Голль согласовывал формулировки, Сталин разговаривал с Пьером Пуядом о «Нормандии-Неман» и о состоянии французской авиации.
Франция пыталась поднять вопрос о расширении границ до Рейна с присоединением к Франции Пфальца и Рейнланда. Сталин настаивал на признании
Жан Катала, работник французской миссии, так писал в своих воспоминаниях:
«Я не понимал, как человек, который вчера с такой высоты взирал на карту мира, мог опуститься сегодня до примитивного антикоммунизма. Однако обе стороны медали были присущи де Голлю, и только после долгого отсутствия на политической сцене он обрел взвешенность во внутренней политике: в 1958 году ему достало ясности ума и мужества, чтобы публично высказать сожаление о том, что он называл французских коммунистов „сепаратистами“. В 1944 году генерал был еще слишком молод…
Когда я в „Метрополе“ одевался для вечернего приема в Кремле, почти все в нашем посольстве считали, что договор не будет подписан.
…Мы очутились в залитом светом множества люстр огромном зале… уходил вдаль бесконечный накрытый стол с сидящими за ним гостями… Краем глаза я замечаю де Голля, Гарримана в белом галстуке, пенсне Молотова… чьи-то маршальские погоны и, наконец, Пуяда, незаметно указывающего мне пальцем на пустой стул справа от него. Я надеялся увидеть Сталина. Впрочем, его отсутствие объяснимо: поскольку договор не будет подписан… неожиданно, как из-под земли, появляется приземистый мужчина с совершенно седыми волосами и усами с проседью. Да это же Сталин! Значит, он присутствует на приеме?
Сталин провозглашает несколько тостов подряд… внезапно становится серьезным: „В газетах по поводу и без повода пишут о героизме. Только на фронте знают, что такое настоящий героизм. Фронтовики говорили мне, что французские пилоты — герои. Я пью за летчиков полка „Нормандия-Неман“. Я пью за вас, полковник Пуяд, командира этого полка и вскоре, я надеюсь, дивизии“. Тяжело ступая, Сталин подходит к дальнему концу стола, где мы сидим. Пуяд встает, идет ему навстречу. Сталин продевает свою руку с бокалом под руку Пуяда, выпивает шампанское и целует полковника. Таков ритуал тоста „на брудершафт“, после которого можно переходить на „ты“. Из всех присутствующих одному Пуяду выпала такая честь.
…Впереди меня Сталин то и дело поворачивается к сидящему рядом де Голлю… Де Голль встает, затем, нерез мгновение — Сталин, и весь зал поднимается, как по команде. Де Голль громко благодарит, говорит, нто уже поздно, что его поезд уходит нерез несколько часов, величественно произносит: „До свидания, господин маршал“, протягивает руку. Сталин говорит почти просительно: „Есть еще один фильм“, берет протянутую руку в свою, долго жмет ее, задрав голову и глядя в глаза ледяного гиганта. Сцена завораживает: два великих политика оценивают друг друга, возможно, испытывают уважение или зависть друг к другу: один — потому, что у него никогда не будет абсолютной власти, другой — потому, нто абсолютная власть не позволяет ему познать ничего другого. В течение нескольких секунд что-то произошло между французским генералом и азиатским деспотом…
…Сталин обращается к Пуяду: „Сколько дивизий сейчас в вашей армии?“ — „Восемь“. — „У великой нации 1793 года всего восемь дивизий?“ Он поднимает бокал: „Выпьем за восемьдесят дивизий французской армии! За великую Францию!“ Всего лишь клише? Но они трогают меня: все-таки они напоминают о престиже, которого, правда, мы больше не заслуживаем, но надежда на возрождение не погасла и после разгрома 1940 года.
Снова заходит Молотов. Короткие переговоры со Сталиным. Затем диалог с Пуядом возобновляется. Довольна ли „Нормандия-Неман“ самолетами? Пуяд говорит о технических достоинствах самолетов Як. Рядом Яковлев пьет молоко. Сталин настаивает: в СССР есть самолеты, огневая мощь которых возрастает за счет сорокамиллиметровых пушек… Пальцем он осторожно снимает пепел с ордена „За боевые заслуги“ на груди Пуяда: „Ты молодец!“…
Снова тенью появляется Молотов. Он держит в руках какую-то бумагу. Сталин читает, далеко отставив лист, кивает в знак согласия, возвращается к нашей группе: „Господа, франко-советский договор скоро будет подписан“.
Позднее Гарро рассказал мне о том, что происходило за кулисами. В комнате, где велись переговоры, Молотов выдвигал всё более примирительные формулировки признания Люблинского Комитета. Во французском посольстве де Голль, сидя за столом у холодного камина, ждал сообщений, читал текст, доставленный из Кремля Дежаном или Гарро, правил его, зачеркивал некоторые фразы и отсылал обратно… Документ, который Молотов давал читать Сталину в свой последний заход, просто назначал дату — 28 декабря, когда газеты должны были объявить о прибытии в Польшу Фуше, без указания какого-либо иного его титула, кроме военного звания.
„Ваш генерал упрям, я тоже. За это я его и уважаю“, — сказал нам Сталин, покидая прием.
„Партия была выиграна в тот момент, когда я покинул Кремль“, — ответил де Голль на мои почтительные поздравления по возвращении в посольство» [117] .
117
Cathala J. «Sans fleurs ni fusil», Paris, Albin Michel, 1981. Перевод Эллы Кушкиной, «Звезда», № 5, 2004 г.
Договор был подписан в 5 утра. Он действовал до 1955 г. и был денонсирован СССР в ответ на отмену западными державами оккупационного режима в ФРГ и ее вступление в НАТО.
Любопытен обмен мнений, произошедший до подписания договора:
«Де Голль говорит, что, в сущности, причиной несчастий, постигших Францию, было то, что она не была с Россией, не имела с ней соглашения, не имела эффективного договора. Во-вторых, Франция не была в таком географическом положении, которое дало бы ей хорошую позицию против Германии. Короче говоря, французы были отброшены на плохие границы».