Ноша хрономанта 5
Шрифт:
— Эпиляция зоны бикини!
Ужасная боль изнутри резанула Ганса, распространяясь от сердца куда-то к ладони, дышать стало тяжело, а на плечи словно навалился непонятно когда сброшенный на остатки дороги мешок вместе с парой своих товарищей примерно таких же габаритов. Только наполненных не пожитками, а кирпичами. Но сформировавшаяся перед рукой парикмахера вязка липкая жидкость брызнула струей на нижнюю часть живота атакующего зверя. Покрыла собою его длинную черную шерсть. И в следующее же мгновение была оттуда безжалостно сдернута, заодно с каждой волосинкой, которая только находилась в радиусе сантиметров эдак пятидесяти от эпицентра атаки…То есть, косметического воздействия, конечно. Косметического воздействия, чьи аналоги в земных салонах красоты регулярно заставляли взрослых степенных тетенек и даже здоровенных мужиков плакать от боли навзрыд как маленькие дети. Даже
— Кьяа-а-а-а!!! — Заорал удивительно тонким голосом, достойным испуганной японской школьницы и мигом перекрывшим истошный визг Гретты, большой и страшный обезьяномедведь, падая на дорогу и абсолютно человеческим жестом зажимая обеими лапами свой пострадавший пах, внезапно ставший гладким как поверхность футбольного мячика или ножки профессиональной подиумной дивы. Два ручья слез текли по его звериной морде, а задние лапы животного конвульсивно дергались, заставляя тело отползать от таких маленьких, но таких страшненьких человечков, причинивших ему такую жуткую боль…
— Сдохни! Сдохни! Ааа! — Преодолевая вызванную использованием способности усталость, Ганс бросился на зверя и принялся охаживать его по башке своей дубинкой, пытаясь разодрать торчащими из дерева кусками железа или стекла глаза чудовища. Он знал, что у него есть буквально несколько секунд, поскольку несмотря на очень неприятные ощущения настоящего вреда здоровью процесс эпиляции не наносил, и уже скоро болевой шок зверя сменится яростью. Знал и потому делал все возможное, чтобы защитить остатки своей семьи, искалечив или хотя бы напугав животное достаточно сильно, чтобы оно убежало обратно в лес к чертям собачьим…Вот только всех его усилий оказалось недостаточно, поскольку отчаянно жмурящийся и трясущий головой зверь пусть получил с десяток кровоточащих царапин на своей шкуре, но органов зрения не лишился. А потом со злобным рыком начал вставать, в процессе взмахнув одной из своих лап справа налево, дабы выпустить так обидевшему его человеку кишки. Ганс успел подставить под удар когтей свое оружие, а потому избежал смерти…Но сила удара оказалась такова, что ему пришлось сделать пару шагов назад просто чтобы не упасть, и с замиранием сердца немецкий парикмахер понял, что он живет, вероятно, последние секунды две или три, и ему остается лишь надеяться, что хотя бы Гретта сможет убежать…
Раздался громкий стук, и на голове вновь выпрямившего во весь рост обезьяномедведя вдруг вырос рог. Длинный, прямой, деревянный, слегка вибрирующий…А потом ужасный зверь, покачнулся, переступил неловко с ноги на ногу и рухнул вновь. Причем практически беззвучно, без рыка или хотя бы скулежа, поскольку он был мертв, окончательно и бесповоротно. Разве только начавшая вытекать из раскрытой пасти кровь слегка булькала. Прилетевший откуда-то сверху дротик углубился в его череп настолько глубоко, что Ганс увидел его заметно деформировавшийся от удара наконечник среди клыков зверя.
— А? — Задрав голову к небесам, чудом выживший отец семейства обнаружил там источник этого чуда, а именно кружащую на одном месте огромную птицу, по размерам превосходившую убитого обезьяномедведя раза эдак в три, даже если сделать скидку на перья. И на спине её было седло, в котором находилась маленькая и вроде бы человеческая с виду фигурка. И вид её заставил навалившесяя на Ганса чувство небывалого облегчения малость потесниться, давая место здоровой доле паранойи и опасения за своих детей. От коренных обитателей Бесконечной Вечной Империи, ну а кем ещё мог являться этот метатель дротиков, потерявший практически всё немецкий парикмахер не ждал ничего хорошего. Хотя бы потому, что еще в Тренировочном Лагере видел, как они смотрят на него и других землян, без тени сомнений переходя от презрения и насмешек к действиям насильственного характера, если только люди давали им повод, дающий возможность кого-нибудь ограбить, убить или поработать, не нарываясь на штрафы. Только вот теперь он находился на Земле. И защита, предоставляемая новичкам от агрессивных ублюдков на первые три месяца их адаптации к новой жизни, тут не действовала. — Спасибо! Спасибо огромное! Я очень благодарен вам и не претендую на вашу добычу!
Испустив хриплый крик, птица взмахнула крыльями и стрелой унеслась куда-то вдаль…Но не раньше, чем сидящий в седле человек скинул на землю еще какой-то предмет, шлепнувшийся в добром десятке метров от Ганса и похожий на…Привязанную к обломку доски лакированную бумагу?
— Убежище предоставит защиту, кров, пищу, доступ к обелиску, а также возможности для процветания и дальнейшего роста всем, кто готов соблюдать законы цивилизованного
Прервав чтение Ганс задрал голову к небесам, чтобы громко заорать о том, что он согласен на любую кабалу, лишь бы его сына всадник на той гигантской птице прямо сейчас доставил к доктору…Но кричать было некому. Ну, если не считать Гретты, которая уже не визжала, а тихо подвывала…Синхронно с проснувшимся Гензелем, что тоже очнулся и теперь жалобно хныкал, переодически заходясь громким, для его размеров, покашливанием. И впервые за долгое время отец семейства был рад тем звукам, которые столь шумно производит его сын. Это значило, что у него еще есть силы. Что он продержится до тех пор, пока Ганс не найдет это самое Убежище, чем бы оно не было и где бы не располагалось…Он узнает где. Вот только залезет на какое-нибудь дерево, посмотрит по сторонам и сразу выяснит, куда идти, благо заметный ориентир создатели этой листовки сделать постарались. Ну а там дойдет как-нибудь. Только убитого их спасителем обезьяномедведя обкромсает слегка, чтобы ему и детям в дороге было чем питаться.
Глава 6
— Итак, Тран, раз ты столь настойчиво искал встречи со мной, то видимо тебе есть, что рассказать? — Устало потерев виски и оторвавшись от кучки донесений и хозяйственных записок, для работы с которыми точно нужно завести секретаря, я перевел взгляд на своего самого слабого, низкоуровневого и бесперспективного вассала. А еще очень крысоподобного, причем сам вождь маленького племени крысолаков в данном факте не углядел бы ничего для себя оскорбительного. Наверное. Все-таки люди ведь обычно обижаются, если их лысыми обезьянами назвать…
— Как ты и приказал, Бальтазар, мое племя занималось уборкой и расчисткой подземных этажей твоего летучего Убежища, ну и заодно присматривали за всеми людьми, кто тоже пытался там обосноваться всерьез или просто слишком часто появлялся. — Тонкий взволнованный голос вождя был полон пищащее-шипящих интонаций, серьезно искажающих слова невысокого покрытого темно-коричневой шерстью гуманоида, чья физиономия больше смахивала на крысиную морду, чем на человеческое лицо. Ростом он был где-то с меня, превосходя габаритами большую часть своих сородичей, но постоянно горбился, из-за чего казался меньше. — Мы нашли много неплохих камней, пригодных для строительства и изготовления инструментов, немного хорошего железа, обломки дерева и даже немножко настоящей стали…Все было отнесено на склад! Честно! Ну, кроме той пятой доли, которую ты нам обещал…
— Ближе к делу, — попросил я лидера маленького племени нелюдей, что принес мне вассальную присягу. Вернее, огрызков племени. Не стоило им нас нападать, ибо охотник поменялся местами с добычей…И Трану с его приятелями еще очень-очень повезло, что живыми они мне однозначно полезнее мертвых.– Мне не надо доказывать, что ты достаточно умен, дабы не воровать по мелочам. Верю. Ибо мы оба знаем, если вдруг чего — хвост тебе по самую шею вырву.
— Ты сказал, что мы присматриваться и принюхиваться ко всему необычному, особенно в подземельях… — Предпочел не заметить угрозы крысолак, который когда-то вместе со своим племенем пытался убить меня и моих людей. И хотя выгода от служения выживших определенно перевешивала чувство морального удовлетворения от созерцания пары десятков мохнатых трупов, но забывать и прощать я ничего не собирался. Хотя в будущем, если Тран и его сородичи покажут себя достойными, напоминать им о прошлых грехах лишний раз не стану. — Один из отнорков, который там точно есть, но в который мой народ теперь не может попасть, поскольку вход оказался прикрыт крепкой дверью без замка, пахнет кровью. Человеческой, свежей и довольно разной, мои охотники уверены, что она принадлежит трем или четырем женщинам вашего народа. И её там, внутри, пролилось много. Как из добычи охотничьей, которой горло перерезали и подвесили на жердь.