Носитель фонаря
Шрифт:
– Ты – попрыгунчик, – сказал Лукась. – Я тебе это сто раз говорил. Не понимаю, почему тебя это так беспокоит, но ты – попрыгунчик, просто малость с дефектом, видимо. Верно, Гус Гаффи?
– Конечно, – сказал Гус. – Попрыгунчик, как есть попрыгунчик.
– Возможно, именно этот «дефект» и делает тебя чуть более чувствительным к лисьим чарам. Скажи, ты до того, как Сиви тебя приворожила, ну, до того, как вы с ней встретились, бывал на изнанке?
Я стал соображать. Дивный особняк на изнанке Стрижиного Обрыва просто благоухал благовониями, в горьком ветре во время битвы с нежитью чувствовался пряный аромат…
–
– И как там ощущалось насчет ванили?
– Не помню я никакой ванили! Плесенью там воняло, илом и мертвечиной! Клюквой еще раздавленной!
Ева поднялась со стула.
– Пойдемте-ка в библиотеку, я хочу вам кое-что показать.
Библиотека в этот час освещалась только лунным светом, но так как было двойное полнолуние, то этого света хватало, чтобы мы могли видеть ряды шкафов, низких столиков и конторок. Ева открыла один из шкафов и стала нашаривать что-то между полок. Раздалось хрупанье, шкаф заскрипел и начал выворачиваться от стены с треском, как выдираемый зуб.
– Потайной ход! – шепотом взвизгнул Акимыч.
Ева зажгла фонарь, сунула его мне и начала подниматься по лестнице, такой крутой, что мы шли вслед за нею практически на четвереньках. Пахло пылью. Когда лестница, сделав несколько оборотов, наконец закончилась, я поднял фонарь повыше – сквозь щели в крошечных оконцах под крышей лунный свет пробивался еле-еле.
– Это же всего-навсего пустой чердак, – сказал Лукась.
Ева, не отвечая, пошла вперед, нагибаясь под стропилами.
– Что-то мы уж очень долго идем, – минут через пять сказал Акимыч.
– И фонарь перестал светить. – сказал я, поднося фонарь к лицу.
Выглядело это странно. Фонарь по-прежнему горел, но пламя в нем освещало только само себя. Я оглянулся назад. Очень далеко голубоватым лунным светом манил к себе чердак, видимый, как крошечная картинка, зависшая в черноте. Я слышал дыхание моих спутников, запах их пота, противомозольный лосьон Лукася, но не видел даже собственных пальцев, держащих фонарь.
– Хохена нет, – сказал Акимыч, – так что мы просто не могли так далеко от чердака уйти – ста больших шагов шагов дистанции между нами с ним все еще, видимо, нет, хотя этого не может быть…
– Вот, что я хотела вам показать, – сказала Ева.
– Прекрасно, изумительно, – откликнулся Лукась, – большое спасибо, а теперь предлагаю всем вернуться назад самым срочным порядком. Простое здравомыслие подсказывает нам, что быть нам тут не надо. Чем бы это «тут» ни было.
– И давно ты это нашла, Евик? – с некоторой обидой спросил Акимыч. – Могла бы и рассказать, между прочим.
– А что рассказывать? Искала другую тетрадку для записей, первая закончилась, нашла вот это. Здесь действительно ничего нет, – сказала Ева. – просто идешь в темноте и все. Ни стен, ничего. Я даже решила, что это какой-то игровой баг, ошибка разработчиков. Да, да, Лукась, я знаю как ты к этому относишься, но у тебя своя религия, а у нас своя! А теперь я и думаю, вдруг это изнанка Ка-труа? Нимис, ты случаем ванили не чувствуешь?
Я принюхался. Все притихли.
– Чувствую, – ответил я.
Глава 29
Ванилью, действительно, пахло, и вряд ли я был способен
– Что же, иди на запах, – сказала Ева.
– Давай, Шарик, искать! – подхватил Акимыч и тут же пояснил, – Это я так шучу, не обижайся!
– Прежде я хотел бы, чтобы Гус и Лукась вернулись на чердак, а еще лучше к нам в комнаты. Мы не знаем, что нас ждет, и подвергать их риску…
– Еще чего! – сказал Гус.
– Да уж, после того как вы протащили нас по всем клоакам Шоана, это просто лицемерие – переживать за нас на каком-то чердаке.
– В подземельях все-таки был обычный мир, оттуда всегда можно было убежать, а здесь мы вступаем в сферу непонятного.
– Я не про подземелья, – фыркнул Лукась, – я про эти их так называемые гостиницы. Если бы вы видели матрас, который мне выдали в последней… страшно представить кто и чем на нем занимался.
Я уже давно знал, что Лукась до крайности любопытен, и понял, что сейчас он будет ругаться, ныть и скандалить, попрекать нас пренебережением к его драгоценному здоровью, но никуда так и не уйдет, потому, что ему страшно хочется узнать – что там, за чернотой.
– Ну и черт с вами, – сказал я и двинулся на запах ванили.
Он становился не сильнее, но как-то явственнее, я чувствовал, как рука Евы держит меня за пояс, двигались мы вереницей по-прежнему в полной темноте, хотя я уже был готов поклясться, что под ногами не старые доски, а что-то гораздо более твердое. Тут это твердое словно изогнулось под подошвами, и вот мы уже все с криками и ругательствами летим по огромной незримой горке в полную неизвестность. Я, кажется, тоже орал и хватался за чьи-то ноги и волосы, пытался как-то развернуться, и тут хлоп – все кончилось. Мы валялись на полу широкого серого каменного тоннеля, скорее, коридора, на стенах которого горели и коптили синим пламенем факелы, закрепленные в железных кольцах.
– Ну вот, – сказал Лукась, – докатились. Тут и выхода никакого обратно нет.
– Слезь с меня, пожалуйста, – ледяным голосом сказала Ева Лукасю.
– Это мы в мире духов, да? – спросил Акимыч, стоя на четвереньках.
– Похоже на то. – ответила Ева. – А кроме того – мы идиоты. У меня с собой ни зелий, ни свитков, Лукась вон вообще в халате и тапочках. Нужно было вернуться и подготовиться как следует. О чем я только думала!
– Да ладно, – сказал Акимыч, – подумаешь, тапочки, мы и не в таких переделках бывали!
– А в каких мы еще переделках бывали? – неожиданно заинтересовался Гус. – У меня тоже копье наверху осталось, то есть, внизу, то есть…
– Ну, на изнанку Лоди это точно не похоже, – сказал я. – Впрочем, логично, что изнанкой замка должен быть замок. Теперь нам просто нужно найти отсюда выход.
И мы пошли по коридору, который вскоре еще расширился и напоминал уже каменные залы без единого окна. И тут раздался звон металла и далекие голоса, мы застыли, сбившись в кучку. Из стены вышла группа призраков. Настоящих призраков – голубых и прозрачных. Мужик в латах, о которых я сразу понял, что они очень, очень древние, хотя латы все вроде как древние, но эти были явно совсем уж из глубины эпох. За ним следовали трое с обнаженными мечами.