Ностальящее. Собрание наблюдений
Шрифт:
Ох так!
Язык, разумеется, шведский.
Но, как утверждают «материковые» шведы, очень своеобразный островной диалект.
Насчет диалекта ничего сказать не могу, а вот в шведском языке, на котором я упорно пыталась читать две приходящие в Центр по утрам газеты, есть два слова ну очень смешных.
Так — значит спасибо. Вот так.
А ох — значит и. Лена ох Наташа — это не то чтобы Лена вдруг охнула!
Творческий порыв и энергия
Приехал на остров, в собор, новый энергичный органист — и организовал
И органы (инструменты) разновозрастные в коллекцию собрал, по всему острову колесил.
А что у него дружба нежная с дьячком, которого отличает (свидетельствую по пасхальной ночи) замечательный голос, так это никого не касается.
Еще на острове проходит арт-фестиваль, а также и театральный, и просто музыкальный. И — целая Средневековая неделя: в начале августа все готландцы от мала до велика, включая вышеупомянутых ведьм, переодеваются в средневековые наряды, над которыми художники, историки и портные работают целый год, вживаются в образ, берут в руки средневековое оружие (лук и стрелы) и идут к стене защищать город от датского короля.
Целую неделю люди живут в искусственном прошлом с удовольствием — это пик и радость годового готландского календаря. Хотя датский король Вальдемар их в конце концов завоевывает.
Представьте себе — в небольшом русском городе, например в Угличе или Муроме, «декоративную» историческую неделю, в которой с удовольствием участвует все население. А заканчивается действо установлением… татаро-монгольского ига.
Кто более свободолюбив — мы либо шведы, веселящиеся по поводу установления «датского» ига?
Может быть, у них кровавое прошлое отделено от настоящего таким цивилизационным пространством, что нет оснований прошлого страшиться? Былое было, прошлое прошло, культура и многослойная, многовековая, тысячелетняя городская цивилизация — остались. Вот они, свидетели, да и не просто свидетели, а до сих пор живая среда обитания — стены и дома, а в них — окна и двери, мебель и книги, картины и утварь. Так что по-своему исторической является жизнь и судьба каждого домика, мимо которого я прохожу, стараясь ежедневно разнообразить маршрут прогулок.
Готландцы практичны и тверды, как настоящие пуритане, но они же романтичны и нежны. Прогулка вдоль моря сопровождается стихами — к деревьям, дико растущим вдоль дороги, привешены на нитках листы бумаги, заботливо упакованной в прозрачный пластик, — это стихи. Я попросила перевести — о чем они? Трогательные, в рифму: о красоте морской, о птичках, о цветах, о закате, о ручье.
Вот — и мое приношение.
ПРИ СВОИХ ГОРАХ: ШВЕЙЦАРИЯ КАК ВНУТРЕННИЙ ОСТРОВ ЕВРОПЫ
1
Швейцария лежит внутри Европы, как драгоценное филигранное яйцо работы божественного ювелира, яйцо, тщательно завернутое в белоснежную вату. Упрятанное в шкатулку Альп.
Швейцария — практичная и самодовольная; настороженность исчезнет и таможенник улыбнется в ответ на мой акцент лишь тогда, когда убедится, что я собираюсь вскоре покинуть благословенную швейцарскую землю. Видимо, швейцарцы полагают, что все хотели бы стать швейцарцами.
Швейцария — карнавал на улицах Женевы, ежегодно в декабре весело отмечающей свое спасение от агрессивных савояров: находчивая гражданка выплеснула горшок с кипящим супом прямо на головы агрессорам, в результате чего они сконфуженно и навсегда ретировались.
Швейцария —
Благополучие — вот первое впечатление прибывающего в Швейцарию путешественника. Оглушающая тишина благополучия, от которой даже слегка подташнивает человека, приехавшего, как я, из разрываемой противоречиями страны.
Беззвучно несется по маршруту Цюрих — Женева поезд. Объявления, пока мы катим через германоязычную часть, сначала идут по-немецки, затем по-французски; где-то в районе Фрибура на первое место выходит французский, хотя и немецкий не исчезает, — это уже политика, да и очень высокого класса. Над Женевским озером моим глазам открывается мощная панорама: горные вершины, спокойствие водной глади, уступами сбегающие к ней виноградники. Глянцевая открыточность жизни? Да, первое впечатление будет таким: пейзаж слишком отлакирован. Политические события? Господь с вами! Конечно же, вам расскажут о так называемом «фиш- афер» — полицейской слежке за тысячами подозреваемых в неблагонадежности швейцарцев. О первой женщине-министре, вынужденной уйти в отставку из-за того, что она сообщила мужу запрещенные для разглашения данные; о «секретной армии», тайной организации, вознамерившейся спасти Швейцарию в случае захвата. Вот и все, пожалуй, политические происшествия в Швейцарии за последние годы.
И вдруг почувствуешь себя в Швейцарии, как в глубокой провинции, куда ты приехала к дедушке с бабушкой, чтобы немного прийти в себя после суетливой жизни.
На чем же основаны эти тишина и спокойствие? Коренятся ли они в характере людей? Да и можно ли говорить о едином швейцарском характере, если, по точному наблюдению швейцарского социолога Андре Зигфрида, германо-швейцарский характер отличается любовью к порядку, практичностью, пристрастием к интенсивной работе, скрупулезной честностью, спокойствием в беседе, солидностью, а франко-швейцарский, напротив, ориентирован на общие принципы и отвлеченности, более эмоционален, более динамичен, хотя в то же время еще более практичен? А еще раньше, в годы Первой мировой войны, Пауль Зиппель набросал сходное сравнение — между реализмом, серьезностью, отсутствием претензий, уважением к образованию, преданностью дисциплине германо-швейцарцев и определенным скептицизмом по отношению к существующим институтам власти, ясностью и тягой к абстрактным идеям у франкошвейцарцев. Однако если мы изучим «таблицу симпатий», показывающую рейтинг языковых и религиозных групп в глазах друг друга, то обнаружим очень высокую степень интегрированности швейцарского населения. Или же основа спокойствия не в мерцающем национальном характере людей, а в политической и общественной организации, созданной ими?
2
Сквозь туман воспоминаний брезжит: толстый том дореволюционной детский энциклопедии с особым разделом «Среди снежных вершин Швейцарии». Там на картинках: легендарный Вильгельм Телль с прильнувшим к нему сыном; жестокий наместник Геслер, властно распоряжающийся жизнью людей, и, наконец, «Борьба за свободу»: «Когда притеснения достигли высшего предела, швейцарцы решили оказать сопротивление. Три смелых вождя созвали надежных товарищей в уединенной долине Рютли; они заключили «вечный союз» и поклялись отстоять свободу родины».