Нострадамус
Шрифт:
— Король! — вспыхнула Флориза.
— Ну, не во дворе, но сейчас подъедет… Мадам, мне нужно вам кое-что сказать: король обещает нам двести экю, если…
— Несчастная! — с презрением бросила Флориза, пытаясь поскорее одеться, но ей удавалось это с трудом: руки слишком сильно дрожали. А ведь от того, насколько быстро она сумеет собрать свои вещи, зависела вся ее жизнь!
— Пообещайте мне вдвое больше, — прошептала женщина, — и я помогу вам бежать!
— Бежать! О, бежать! Да-да, скорее! Бежать! Вдвое… Вы получите сколько захотите! Тысячу, две тысячи экю! Мой отец отдаст
— Пойдемте, — предложила Аркебуза, накидывая широкий плащ на плечи девушки.
В этот момент Флориза подняла глаза и увидела устрашающую улыбку на лице искусительницы.
— Боже, это ловушка! — закричала она, попятившись. — Ловушка!
— Значит, мне надо сказать тому молодому человеку, который послал меня к вам, что вы отказываетесь идти со мной и предпочитаете дождаться короля? — ехидно спросила Аркебуза и сделала шаг к двери.
— Погодите! Стойте! — растерянно воскликнула Флориза. — Ах, нет… Пусть… Я дождусь его, и он увидит, как может умереть дочь Роншероля!
— Бедный молодой человек… — притворно вздохнула негодяйка.
— Какой еще молодой человек, говорите же, несчастная!
— Его зовут Руаяль де Боревер, и он вас любит, вот и все, что я знаю.
Флориза затрепетала, но она еще колебалась. Ее огромные прекрасные глаза засияли, как звезды любви. Внезапно она успокоилась. Руаяль де Боревер здесь — этого было достаточно. С ней больше не может случиться ничего плохого. Она принялась быстро одеваться, и руки на этот раз не изменили ей.
— Король сейчас поднимется, идемте, идемте!
Флориза укуталась в плащ и приказала:
— Проводите меня к нему. Было восемь часов утра.
II. Где был Боревер
А когда эта самая ночь, о которой рассказывалось в предыдущей главе, еще не только не закончилась, но только начиналась, как, наверное, помнит читатель, Лагард пустился в погоню за Боревером и настиг его за поворотом улицы.
Мы оставили Боревера в ту минуту, когда он, вжавшись спиной в стену, с пылающими глазами пересчитывал направленные на него шпаги. Девять! Хорошее число. Одно слово начальника — и все девять бросятся с громкими криками в атаку. Тогда еще не вошли в моду молчаливые поединки, ругаться при нападении и защите казалось куда более естественным.
А пока они еще стояли на расстоянии от будущей жертвы и, не стесняясь в выражениях, поливали ее грязью, таким образом, в соответствии со всеми правилами, возбуждая себя для битвы не на жизнь, а на смерть. Боревер, разумеется, отвечал тем же и старался побольнее уколоть противников.
— Ага, вот и господин Лагард со своей сворой бешеных собак! Добрый вечер, лакей из псарни!
— Ну, иди, иди сюда, мерзавец! — прошипел Лагард.
— Сам иди, пес вонючий! — ответил Руаяль.
— Для тебя готовят хорошенький костер, тебе спалят шкуру, как какому-нибудь жиду или свинье!
— Ага, а вместо поленьев в костер станут подкидывать вас, сволочей!
Начальник Железного эскадрона скрипнул зубами. Он осмотрелся по сторонам и увидел, что его люди только и ждут знака, который позволил бы им перейти в нападение.
— Берите его, — приказал Лагард, —
— А вот и хлыст! — воскликнул Боревер, и шпага его хлестнула барона по щеке.
Лагард вскрикнул, и тут же — эхом — раздался жалобный стон: один из его головорезов тяжело упал лицом в землю. Это был излюбленный удар Боревера, знаменитый, прославивший его удар: описав в воздухе сверкающий полукруг, шпага после «пощечины» начальнику здесь прошлась по чьему-то носу, там — по подбородку, и, наконец, вонзилась прямо в грудь!
— Один готов! — сказал Боревер. — Кто на новенького? Кто напрашивается — вот моя шпага! Ну, давайте!
Восемь шпаг в одно мгновение нацелились ему в грудь, восемь хриплых голосов завопили:
— Ах, так! Сейчас мы доберемся до твоих кишок, котел для свиных потрохов только их и дожидается!
И почти сразу же раздался вздох разочарования: шпаги головорезов воткнулись… в пустоту! Боревер бросился на землю. Через секунду он уже вскочил и — нанес удар. На этот раз оказался вспоротым живот одного из наемников. И Руаяль воскликнул:
— Вам нужны кишки для вашего котла? Берите! Вот и второй!
Их осталось семеро. Они отступили под предлогом того, что надо утереть взмокшие лбы. На самом деле бешенство, смешанное с удивлением и восхищением, парализовало головорезов Лагарда. Человек, которому положено было уже в течение по крайней мере десяти минут валяться мертвым на земле, оказался живехонек! И без единой царапины!
Передышка длилась две или три секунды. Потом, внезапно, пока еще наемные убийцы поджидали благоприятного момента для новой атаки, теснее сплачиваясь, раздался крик:
— Вперед! Дело дошло до вылазки, черт меня побери!
Руаяль выскочил из своего темного угла, но в ту же секунду исчез в тени, словно испарился, словно и не было. Но «вылазка» обошлась нападавшим еще в одного человека. А Боревер продолжал считать.
— Вот теперь и трое! Кто следующий? — издевался он. Шпага его покраснела от крови, глаза налились кровью, в уголках рта выступила пена.
— Вперед! — прогремел Лагард.
Шестеро бойцов ринулись в атаку… Столкнулись со страшным звоном клинки, вырвались из шести глоток ужасные проклятия, понеслась над улицей грязная ругань, перемежаемая хриплыми вздохами… И вдруг все замерло. Банда, состоявшая теперь уже только из пятерых, отступила. Раздался пронзительный вопль:
— Капитан убит!
Это была правда. Лагард лежал в уличной грязи, из продырявленной груди лилась кровь, он не шевелился. Боревер тяжело дышал. Его плащ был изодран в клочья, оба плеча кровоточили, но он был жив! Он был жив, и в его голосе по-прежнему звучала издевка:
— Чья очередь? Кто хочет научиться удару Боревера?
— Схватим его, а потом отнесем королеве его голову, — предложил один из пяти уцелевших в бойне.
— Да-да… вперед!
Они бросились было впятером на Руаяля, но… неожиданно нападавших оказалось только двое. Трое только притворились, что идут в атаку, а на самом деле использовали момент, чтобы сбежать, и неслись теперь так, будто за ними гнался по пятам сам дьявол! Оставшиеся двое остановились в растерянности.