Nota Bene. Сборник стихотворений
Шрифт:
пересёк с тобой линию фронта, полоску тыла.
я был тогда герой, я не старею.
хотя ты до сих пор мне это не простила.
то лето пахло рыбой, как теперь
голландцы с непрореженной щетиной.
я пил йеневер, грел тебе постель,
читал газеты, плакал с палестиной.
я был как Бог аккредитован в рай.
я так старался разменять бессмертье
на женщин, на табак, на псиный лай,
что разменял.
падежи
я
обливая картечью подушку, уходят вон.
получаю под дых. получаюсь такой же ласковый,
как твой первый давнишний. ещё «влюблён» -
показатель винительного падежа в моём случае.
времени проигрываю последний раунд.
твой рот обращается жалом; теперь ты лучшая
из тех, кто когда-то бросил меня в нокаут
как в тёплую реку. так учат держаться
воды и приличий – обязан за это.
ещё плюс за то, что с тобою ложатся
теперь только те, кто не видит рассвета –
все страхи мои.
бром
здесь время забито бромом. желаний – ноль.
дышится навзничь. все манекены беременны.
глаза наливаются кровью, по цвету – хной.
на детские сны нам не хватило времени.
зато хватило камней разбивать колени,
влюбляться в норвегию, объедаться снегом,
мериться, сколько и в ком оленей,
прыгать в постель вообще без разбега.
и везде оставлять следы, а потом улики.
не смелости занимать, а денег.
твой Бог не какой-то там многоликий,
а простой, извини, бездельник.
робин крузо
робин гуд отплывает последним рейсом на остров
под фамилией крузо в прослюнявленной левой ксиве.
прощайте, шериф, беднота, cosa nostra
и прочая дрянь. легкой дороги, see you.
вот и всё. пряный мальчик дождется-дотерпит
и залюбит до дрожи – от пятниц не деться.
ну а мне-то чего? я красивый и терпкий.
и совсем не стою на ногах, точно в детстве.
да и стою все меньше. не хватит на катер.
нету мне острова, Господи, нету.
да и вторник, среда, понедельник – не катят.
вот себя положив на тебя, словно вето,
я жду.
мёд в моём теле
я – лев, а ты – патока в моём теле.
жизнь без надежды, суда и следствий.
в раю, говорят, кто-то ждёт, как в постели,
как мама из школы в детстве.
я обязуюсь окунать слова в твоё имя,
как новорождённых – в купель.
револьвер
там, где кадык. и в метель
загоняй непридуманных верховых
в погоне за моей тенью.
окропи, наконец, чешую мостовых
кровью. как все хотели
видеть в тебе мессию, отца, пророка.
а ты – мёд в моём теле.
и нам на двоих одиноко.
моссад
мой дом перевёрнут вверх дном –
здесь кто-то искал тепло.
меня опровергло стекло,
не отражая всё зло
с моей безнадёжностью в нём.
мой восьмой гном,
воображаю, что ты из моссад.
волосы – кофе, глаза – виноград.
кожа нежна, камуфляж грубоват.
нечем дышать. бессон
вечер тянет к утру.
твой голос хранится меж струн,
я необязательно вру,
что каждый в петле невесом.
а вода превращается в лёд,
твой профиль встаёт маяком.
во тьме каждый жест незнаком.
сушу крутит юлой, море – волчком.
время сегодня ждёт
восемь круглых часов
прежде, чем спустить псов.
ножница
словом, друг друга почти исчерпали.
мы порознь легко без причин засыпаем.
миловать-невозможно-за-это-казнить.
искры не даёт зажигалочка пьезо.
между нами такая тончайшая нить,
что я не найду, где разрезать.
прага
йозефов завтра сотрут с земли,
кафка не встанет уже с постели.
ты вообще не рождалась, ты – амели.
мы не пили с тобою на брудер, не пели.
вот еще один миф: прага к 6 утра
скорей верна голему, чем демократии.
пиво спасает от мыслей, абсент – в сто крат.
я обещаю понравиться твоей матери,
девочка без фамилии. девочка залюбименя.
календарь на стене обрывается пятым мая.
бредни всё это. только не прыгай во влтаву.
я тебе не герой, говорю, я тебя не поймаю.
говорю: я уже позади, я миную заставу
с полной горстью тоски,
с недоношенным белым флагом.
я тебе молюсь, я тебя прошу:
залюби ее за меня, прага.
говори ещё
расскажи мне, как спится на шёлковых простынях,
как красить ресницы, не думая о плаксивых днях.
как высчитывать калории на обедах,