Новатерра
Шрифт:
– Ладно, товарищ, число я после сам проставлю. Заднее. Чтобы снять с тебя любые обвинения в противоправной деятельности. Мы помогаем нашим людям, коллега, считай, берём на себя твои прежние грехи, - Богачёв аккуратно сложил подписку вчетверо и спрятал в нагрудном кармане, многозначительно похлопав по нему.
– Но и ты, коллега, должен помогать нам, иначе самолично расстреляю!
– Что вы, господин генерал?! Я полностью проникся!
– заверил агент 'Махатма' и насупился.
– И что я долѓжен сделать?
–
– А если он придёт именно этой ночью?
– испуганно спросил Самохвалов.
– Что ж, примем бой!
– приосанился Богачёв.
– Врачи не в счёт, а наши охранники, скажу тебе честно, бывалые ребята: тот, что помоложе, в ОМОНе служил, а старый - ещё круче, в ВДВ, пускай даже поваром... И потом, с тобой нас уже четверо бойцов!
– Серёга чуть не расхохотался, припомнив фильм 'Двенадцать стульев'.
– Я дам тебе парабеллум!
За пустой болтовней час пролетел незаметно. 'Агентурист' на ходу выдумывал леденящие душу истории о блестящих победах над пресѓтупниками всех мастей и рангов, а Самохвалов слушал, вздыхая то поѓнимающе и участливо, то с осуждением пороков человеческих. Проникся, блин, коллега!
– Всё, брат, пришла пора, - Серёга встал и, не сумев, как ни старался, выдавить слезу, всё-таки вспомнил еще один бессмертный афоризм, на сей раз от капитана Жеглова.
– Эх, мне бы пойти!.. Нельзя, он меня вмиг расколет! Давай, я верю в тебя!
Естественно, не верил ни на медный грош. И не ошибся в ожиданиях.
– Я 'Пилигрим', я 'Пилигрим', прошу ответить 'Варяга', - через минуту донеслось из динамика трубки.
– На приёме. Один.
– Это что? Ага, семь минус... Шесть!
'Ух, сука, - подумал Богачёв, - о числовом пароле слова не сказал!'.
– Сколько человек?
– Оттуда?
– Да!
– раздражённо рявкнул невидимый Маловскис.
– Шестеро врачей и три охранника.
– Тебя не засекли с радиостанцией?
– Нет-нет, конечно, нет!
– Отвечай коротко и ясно, ты - в эфире. Кто у них старший?
– Богачёв. Бандитская морда, думаю, бывший мент или ГБ-шник.
– Оружие?
– Богачёв с пистолетом, охранники с винтовками.
–
– Нет, они едят и пьют только своё, меня не подпускают.
'Ага, и порошочек у тебя, сука, остался! Наглотаешься его сеѓгодня - будьте-нате!'...
– Про меня могли что-нибудь узнать? Ты не сказал в горячке?
– Нет, что вы?! Конечно, нет.
– Опиши мне женщин-врачей.
– Одна, кажется, Ольга, - средних лет, маленькая полненькая шатенка...
– Дальше.
– Пожилая женщина...
– Дальше!
– Худая брюнетка где-то ваших лет...
– Достаточно, я понял, - оборвал Маловскис. Серёге даже показалось, что он потёр руки. Есть цель шефа!
– Сделаем так: я сам приду...
– Вам нельзя, вас схватят!
'С-с-сука!!!'.
– Отчего ты так решил?
– Ну... это... видите ли, они же - крутые профи!
'Скоро, падло, убедишься!'.
– Я приду, когда они уснут, а ты подашь сигнал - нажмёшь на рычаѓжок с левой стороны корпуса радиостанции. Сам минут через пять после этого лезь под топчан и затаись там. Понял?
'Хрен ты, марамой, оттуда вылезешь!'.
– Понял.
– Жду сигнала, 'Пилигрим'. Отбой!
– Всего хорошего!.. Алло! Алло! А что сказать генералу? Ой!
Вот именно, что 'ой!', - подумал Богачёв и выключил мобильный теѓлефон-радиостанцию. Касаемо агента 'Марамой' ему всё было ясно. Как и с целью боевиков. Оленька Шнайдер прибалта не заинтересовала, Баѓбушка ВДВ, при всей 'мягкости' её характера, тоже, до Зойки дело не доѓшло, а вот Кореянка...
– Ну что, товарищ, как прошло?!
– вскочил он при виде входящего агента.
– Думаю, он клюнул на нашу удочку, - с достоинством ответил тот и отхлебнул воды из чайника.
– Фу, аж в горле пересохло!.. Спрашиѓвал, сколько вас, что делаете, велел любой ценой выяснить время ваѓшего убытия и ровно в девять утра выйти с ним на связь. Господин генерал, этот негодяй явно готовит новый теракт!
Серёга нахмурился.
– Что ж, я ожидал чего-нибудь подобного... Враг, безусловно, коварен и дерзок, но и мы, товарищ, тоже ведь не пальцем деланы, верно? Да ты садись, коллега, пеѓрекуси после трудов праведных!
Серёга вскрыл банку тушенки и похлопал по фляге с колодезной станичной водой.
– Выпьешь?
– Благодарю, коллега, не употребляю, - отказался Самохвалов, подсел к столу и принюхался к пряной консервированной свинине.
– А вот закусить и вправду стоит. Эх, нелегка наша с вами доля!
– Ничего, товарищ, год-другой пройдёт, и втянешься. Поначалу всем тяжело. Даже я, при всём своём опыте, взмок здесь, тебя ожидаючи... Ты пока хава... э-э, закусывай, а я до ветру схожу да людишек спать отправлю. Поутру, чувствую, нас жестокая сеча ожидает, пусть отдохѓнут...