Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика
Шрифт:
Соборность не противостоит личности, она ее укрепляет. Она противостоит безличному коллективизму и своеволию индивидуализма.
Н. А. Бердяев: «Соборность — внутренний, конкретный универсализм личности, а не отчуждение совести в какой либо внешний (коллектив. — Е.Я.)… Соборность мне более всего близка в чувстве общей вины, ответственности за всех» [82] .
В. Аксючиц: «Подлинная соборность есть свободное, братское, любовное соединение абсолютных личностей». Полноценная личность достигает полной индивидуальной свободы и неповторимости в свободной обращенности и любви ко всем личностям [83] .
82
Цит. по: Аксючиц В. Под
83
Там же. С. 245.
Я несколько теряюсь, читая такие пафосные тексты. Но если попытаться несколько приземлить подобные формулировки, то их можно трактовать так: личности, объединенные в некое сообщество себе подобных, уважают не только свои права, но и права других. Поэтому они стараются добиваться своих целей, реализовывать свои интересы, не нанося ущерб собратьям, во всяком случае не нарушая общепринятых норм. Они стремятся также к тому, чтобы эти нормы были разумны, чтобы все сообщество процветало, и поэтому склонны уделять время общественным делам в своих же интересах.
В таком определении мы имеем дело не с чем иным, как с гражданским обществом, явно либеральной ценностью. Расширение за пределы этого определения превращает соборность в некую мечту, утопию типа марксистского слогана «Свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». Мы видели, во что превращается эта мечта при попытке реализовать ее на практике [84] .
А что здесь специфически русского, кроме слова? Общая вина, ответственность за всех, миссия России спасти человечество, «русская идея» по Ф. М. Достоевскому?
84
В 1930-х годах Н. Бердяев отошел от своих взглядов поры увлечения евразийством. Учтя, видимо, уроки фашистских диктатур в Италии и Германии, он отказался от соборного принципа «человека для….». «Государство существует для человека, — писал он, — а не человек для государства» (Бердяев Н. А. Философия неравенства. М., 1990. С. 125). «Человек, человеческая личность есть верховная ценность, а не общности, не коллективные реальности… как общество, нация, государство, цивилизация, церковь» (Там же. С. 26).
И. М. Клямкин считает, что формула «каждый за всех» — это формула перманентной войны, используемая для организации мирной жизни в «осажденной крепости». Ее перевод с религиозного языка (мое спасение в спасении всех) на светский (подчинение личных интересов общественным) означает подчинение «обожествленному российскому государству, которое и есть воплощение всех. Что получается, если христианская идея индивидуального спасения заменяется идеей „спасения всех“. Получаются самодержавие, крепостничество, несвобода и бесправие личности, поверхностная имитационная религиозность и неразвитость трудовой морали». И далее: «российский государственный и общественный быт — не отклонение от „русской идеи“, а ее вполне последовательное и адекватное воплощение» [85] .
85
Клямкин И. М. II Западники и националисты: возможен ли диалог? М., 2003.
Так или иначе, но представляется достаточно ясным, что соборность — вполне продуктивная ценность, если она останавливается на идее гражданского общества. Она становится контрпродуктивной, когда словами о вселенской любви и заботе обо всех прикрывается подавление личности в интересах государства.
Заметим, что сильное государство весьма часто рассматривается как самостоятельная традиционная ценность. Нетрудно видеть, что упомянутые ценности взаимосвязаны и как бы сливаются в один блок, который можно назвать этатизмом, произраставшим на почве свойственной России в течение многих веков иерархической социальной структуры, феодализма в русском исполнении.
Другой блок — отношение к труду и успеху Успех достигается натиском, удачей, но не усердием. «Натиск, налет — это талант в нашем понимании, — отмечал И. П. Павлов. — Кроме того, способность к чрезвычайным усилиям. Выкладываться, гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями» [86] . Оборотная сторона — ожидание чуда. Недаром на Руси были популярны крестные ходы и моления о дожде и урожае [87] .
Многие авторы в противовес свойственной протестантской культуре
86
Павлов И. Указ. соч.
87
Русские: Этнографические очерки. М., 1999.
Валентина Чеснокова считает, что надо говорить не о недостижительности, но об аскриптивности [88] . В ее толковании это своего рода совестливость, нежелание толкаться, рекламировать самого себя, ожидание признания со стороны других. В пример она приводит Сергия Радонежского, который, в ответ на сомнения своего брата в его лидерстве, покинул обитель и ушел в пустынь близ Киржача, и вернулся лишь тогда, когда братия умолила его принять сан игумена. Это как бы альтернатива западной практике самовыдвижения и саморекламы.
88
Чеснокова В. I/ Западники и националисты…
Но одновременно ценится быть «первым при раздаче», тоже своего рода удача, «маза», которую надо успеть урвать [89] . Это прямое следствие преобладания иерархической системы распределения, «сдачи — раздачи» [90] при неразвитости рыночных отношений.
Труд — удовольствие, творчество, радость мастера. Если нет, то скорее — в соответствии с византийским каноном — наказание за грехи. Именно таков труд ради хлеба насущного. Труд же ради извлечения прибыли — это нечто предосудительное. Оборотная сторона — лень, бездеятельность, неорганизованность. Истоки этих качеств видят в геополитических условиях и в социальном устройстве.
89
Шкаратан О., Карачаровский В. Указ. соч.
90
Нуреев Р. Экономика развития. М., 2001. С. 113–117.
Приведу знаменитое высказывание В. О. Ключевского, всегда упоминаемое при обсуждении русского характера: «В одном уверен великоросс — что надобно дорожить ясным летним днем, что природа отпускает мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много за короткое время и впору убраться с поля… Так великоросс приучился к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время; но нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии» [91] .
91
Ключевский В. Сочинения. М., 1956. Т. 1. С. 313–314.
На климатический фактор опять накладывается иерархическая социальная структура. Труд в радость, когда на себя, но если нет, то обычно это труд подневольный. Лень, бездеятельность, неорганизованность — это качества раба, крепостного, холопа.
Размах, широта, склонность к масштабным делам. Отсюда многие достижения российской экономики, государственности и культуры. Здесь важную роль сыграли огромные территории, возможность экспансии, которая на востоке почти не встречала сопротивления; природные богатства. Экспансия разрешала внутренние противоречия, подобно тому как древние греки (кроме Афин) занимались колонизацией, когда стало не хватать хлеба [92] ).
92
Тойнби А. Указ. соч. С. 133–134.