Новая методика обольщения
Шрифт:
— Вы откровенная девушка. Не боитесь раскрывать душу перед чужим человеком?
— Вряд ли вы передадите ей мои слова. Вы, не похожи на подлеца, — услышав это Курт слегка обомлел от неожиданности, — да и ваше отношение к моей госпоже, как мне показалось, скорее язвительное, нежели благожелательное.
— Вы всегда говорите то, что думаете, Лора?
Она кивнула и снова потерла уши.
— Не задумываясь о последствиях?
— Я фаталистка. Все идет так, как предначертано, — словами и поступками мы ни на что не влияем… Но вы не ответили на мой вопрос: почему вы не на факультете?
Курт
— А у вас есть телефон этого приятеля, Курт? Позвоните ему и скажите, что не сумели найти распечатку. Ничего, сходит за журналом в университетскую библиотеку, не развалится.
— Зачем?!
— Я уже здесь, вы уже здесь, — так сложились обстоятельства. Ими стоит воспользоваться. Посмотрите, какая дивная погода! Давайте лучше погуляем.
Курт немного растерялся. Он не привык к такому кавалерийскому наскоку — тем более со стороны молоденькой, почти незнакомой девушки. Но, в конце концов, он ничем не рисковал: почему бы и не затеять скоротечное, ни к чему не обязывающее приключение?
— Ну что ж… С удовольствием. Куда пойдем?
— Не знаю. У вас в городе есть каток?
— Да — вон там, на прудах. А ты хочешь покататься?
— Нет, только посмотреть. Обожаю смотреть на неуклюжих фигуристов-любителей и слушать скрежет коньков по льду. А рядом с катком наверняка коченеет огромная понурая елка. Пошли, проверим!
Свернув прозрачную папку со статьей в трубочку, Курт небрежно засунул ее в карман длинного пальто, перекинул один конец клетчатого шарфа через плечо и решительно направился в сторону университетских прудов. Шагавшая рядом Лора внезапно хмыкнула:
— Я опять плохо себя веду. Моя старшая сестра не одобрила бы мое поведение. Она такая правильная! Но мне очень хочется на каток.
— Пусть тебя утешает то, что мы оба повели себя из рук вон плохо. Однако ты права: в такую погоду глупо сидеть в опостылевшей аудитории. Я прозрел. И мне тоже почему-то вдруг захотелось послушать скрежет коньков. Сейчас свернем вон на ту боковую аллею и через пять минут будем на месте.
В эти дневные часы народу на катке было мало, и особого веселья здесь не наблюдалось. Приостановившись на небольшом пригорке, откуда начинался довольно крутой спуск к замерзшему пруду, Лора помедлила, а потом потянула Курта за рукав.
— Я не хочу смотреть с этой снежной галерки. Мы с тобой словно бандиты из вестерна: следим с горной кручи за лагерем мирных переселенцев. Давай спустимся.
— Давай. Обойдем каток кругом, и спокойно спустимся: с другой стороны есть ступеньки.
— Вот еще — тащиться в такую даль. Сползем здесь.
Курт не успел ничего ни возразить, ни сообразить: дальше все произошло очень быстро. Лора, не выпуская его рукав, довольно ловко засеменила вниз, Курт поневоле устремился за ней, через долю секунды потерял равновесие, а еще через несколько секунд, за которые его щеки и глаза приняли на себя автоматную очередь колких снежных брызг, не позволявших толком вдохнуть
— Вот видишь, как проворно мы добрались. Раз, два — и на месте. А ты еще хотел искать какие-то ступеньки… Не ушибся? Кости целы?
— Вроде бы целы. Снежок мягкий. Только появилось довольно странное чувство, что голова по дороге оторвалась, а потом опять приросла.
Лора впервые с момента их знакомства засмеялась, подняла папку со статьей, вылетевшую при скоростном спуске у Курта из кармана, и принялась ею сбивать снег с его пальто.
— Повернись, я отряхну тебя сзади. Надо же, как быстро исполнилось твое желание поваляться в снегу. Вероятно, в преддверии Рождества небесные ангелы незримо разгуливают вокруг нас и торопятся исполнить все наши просьбы.
— Я не просил сбрасывать меня с горы. А если бы еще подо мною провалился лед…
— …Получилась бы зимняя версия «Пятницы, 13-го».
Оба расхохотались. Курт чувствовал себя легко и уверенно; в нем все более крепло ощущение, что он знает эту девушку лет сто.
— Как бы то ни было, мы оказались именно там, где ты хотела. Наслаждайся скрежетом коньков.
— Да его и не слышно. Я думала, здесь яблоку будет негде упасть, а любоваться десятком недоумков, пытающихся играть в хоккей… Я передумала. Пойдем отсюда.
Курт поднял брови. Или она, воспользовавшись короткой передышкой в своем угнетенном положении, пытается самоутвердиться на нем, случайном знакомом, или, опьянившись чарами чудесной погоды, тешит себя игрой в заправскую привередницу, для чего, кстати, и затеяла краткосрочный флирт, который забудется назавтра.
— Что ж, Лора, поскольку твое следующее желание может снова оказаться опасным для моей жизни, я сыграю на опережение. С той стороны катка, куда ты так упорно не хочешь попасть, есть дивное кафе. Не знаю, как ты, а я замерз и, честно сказать, после экстремального полета по сугробам хочу посидеть на чем-то мягком. Могу я пригласить тебя на чашку горячего сладкого кофе со сливками? Посидим, поболтаем — на холоде особо не поговоришь, зубы сводит.
— Горячий и сладкий, — это здорово. А у них есть бисквиты с фруктовым желе?
— Наверняка. Только очень тебя прошу: давай хоть поднимемся по лестнице. У меня нет желания карабкаться на этот Эверест, с которого я только что свалился. Пошли в обход.
Кивнув, Лора охотно вложила свою ладонь в его, и тронулась вперед. По дороге она то и дело норовила, с силой оттолкнувшись, прокатиться по льду, — Курт так не рисковал. Он поймал себя на довольно странном умозаключении: легкость общения с этой девушкой построена на чем-то неуловимом, но явно не на словах — ведь за полчаса их удивительной прогулки они не обменялись и двумя десятками фраз. Тем не менее, он чувствовал себя вполне непринужденно, идя рядом, крепко держа ее за руку и подстраховывая во время каждой ее поездки по скользкой глади пруда.