Новая весна
Шрифт:
Вера молча ходила за ним. Опустив глаза вниз, она старалась не вслушиваться в его реплики, но иногда его высказывания вызывали у нее нервную дрожь. Тогда Слава до боли сжимал ее правое запястье и строил угрожающие мордочки. Только молчи – четко читалось в его глазах. И она молчала.
– Двести тысяч – это слишком много для такой развалюхи, – вынес последний вердикт неприятный покупатель. – Да и вообще, хотелось бы что-нибудь поприличней. Все таки здесь будет жить моя любимая теща.
От этих слов его и без того потерянная, приплюснутая грузом тяжелой жизни супруга самым невероятным образом
– Я очень уважаю мать моей дорогой супруги, – не замечая реакции супруги, продолжил мужчина. – И стараюсь создать все условия для ее комфортного проживания. Она всегда мечтала о собственном доме. Теперь мы можем себе позволить осуществить ее мечту. Она вырастила трох наших детей. И сейчас ей нужен только покой.
– Тогда это как раз то, что вам нужно! – обрадовался Слава. – Вы чувствуете, какой здесь чистый воздух?! Видите, какая великолепная природа?! Да ваша бабуля придет в полный восторг!
– А сколько вашей теще лет? – не сдержалась Вера.
– Семьдесят пять, – гордо сообщил мужчина. – Но она очень хорошо сохранилась. В любящей семье, в окружении детей и внуков она была счастлива.
– Мама никогда не жила для себя, – впервые подала голос покупательница. – Все время, все силы она отдавала своей семье. И теперь…
– Теперь мы не нуждаемся в ее помощи, – перебил ее супруг. – И она может спокойно пожить для себя.
Вера внимательно наблюдала за маленькой женщиной с несчастными глазами. Она вела себя очень скованно. Ей явно было неприятно и некомфортно в этом доме, в этих обстоятельствах. Она не хотела всего этого, но все же принимала. Принимала, как данность, безропотно и покорно. Даже куры, которых несли на бойню, до последнего боролись за свою жизнь. Били крыльями, кричали диким голосом. А она не могла, или не хотела?
– Очень мудрое решение! – чересчур наигранно восхитился Слава. – Кстати, у нас еще банька имеется. Пройдемте, я вам ее покажу. Еще небольшой сарайчик. И коровка. Кстати, вам коровка не нужна? Парное молочко очень полезно пожилым людям.
– Сколько вы хотите за нее? – деловито поинтересовался мужчина.
– Коровка молочная, дородная… десять тысяч, – немного засомневавшись, выпалил Слава.
– Дорого, – покачал головой покупатель. – Да и ни к чему она нам. Говорят, парное молоко очень жирное, да и микроорганизмы в нем вредные содержатся. Лучше пить пастеризованное. Магазин здесь есть?
– Конечно, – Слава услужливо открыл перед мужчиной дверь сарая. – Пять минут ходьбы, вдоль березовой рощи. Воздух, птички – все как надо.
– Вот и отлично, – заходить внутрь мужчина не стал. Демонстративно зажав рукой нос, он развернулся в обратную сторону.
– Баня, надо полагать, там? – гнусаво поинтересовался он и указал рукой в направлении полуразвалившейся конструкции.
– Отличная банька, – довольно потер руки Славы. – Тепло почти шесть часов держит. Представляете такое? Один раз затопил – и полдня сиди грейся. Все дело в специальной пропитке, которой обшиты стены. Хотите посмотреть?
– Нет, я вам верю, – даже немного испугался мужчина. – Ветхое у вас все. Сколько ж лет вашему домику?
– Да он еще сто
– Избавьте меня от подробностей, – досадливо взмахнул рукой покупатель. – Согласен на сто пятьдесят тысяч. Больше не дам.
– Сто восемьдесят плюс корова и куры, – вступил в торг Слава.
– Сто семьдесят за все, – тоном, не терпящим возращений, отрезал мужчина и, схватив жену под локоток, поволок ее к выходу.
– Согласен, – разочарованно протянул ему вслед молодой человек.
Вера не стала провожать неприятную супружескую пару до автомобиля, как это сделал Слава. Она захлопнула за ними калитку и тут же вернулась в дом. Запах дерева, парного молока и чего-то сладкого, до боли знакомого и родного засвербел в носу, прокатился по горлу и легко проник в легкие. Девушка остро прочувствовала весь его путь. Очередной вдох застрял в горле и вызвал непроизвольный спазм. Глаза вмиг наполнились влагой, но она запретила себе плакать.
Теперь в ее жизни будут совсем другие запахи. Почему-то она была уверена, что городская жизнь пахнет глянцем, совсем свеженьким, только что выпущенным в тираж. Как когда-то пах ее «Космополитен». Потом его странички затерлись, посерели, пропитались домашними ароматами. Хотя Вера еще долго утыкалась носом в красочные фотографии и нюхала, нюхала, отыскивая в устоявшемся букете знакомые горьковатые нотки.
Интересно, как пахнут омары? Какой вкус у черной икры? И настолько ли прекрасен Париж, насколько его описывают? Совсем скоро она это узнает. Она почти почувствовала запах другой жизни, вдохнула его полной грудью и задержала дыхание, боясь выпускать его из себя. Но безжалостные легкие потребовали новой партии кислорода, и ей пришлось подчиниться примитивной физиологии.
Громко хлопнула входная дверь, и через секунду сильные руки обняли ее за талию и прижали к груди самого родного человека на свете. Горячие губы впились в ее шею. Она закинула голову назад и без сожаления выпустила из легких последние крохи аромата новой жизни. Выпустила для того, чтобы напитать себя всю, без остатка, ЕГО запахом.
Буренка сегодня вела себя беспокойно. Мычала жалобно и протяжно, словно призывая хозяйку срочно подоить ее. Но до вечера было еще далеко. Или уже шесть часов? Сделав над собой усилие, Вера открыла глаза и посмотрела на часы. Короткая стрелка замерла на цифре семь, длинная подходила к тройке. Девушка удивленно охнула и села на край кровати. Славы рядом не было. Наверное, после бурных ласк он решил ополоснуться в баньке.
Вера сладко потянулась и подошла к большому зеркалу. В последнее время она стала себе нравиться. Похудевшая после болезни, с горящими страстью глазами, припухшими от поцелуев губами – она казалась себе прекрасной и порочной. Даже шрам на правом предплечье стал менее заметным и не таким уродливым, как раньше. Небольшая пикантность, как говорил Слава, изюминка, свойственная только ей.
Она долго крутилась перед зеркалом. То заплетала длинные густые волосы в косу, то распускала их и делала высокий начес. В итоге девушка остановилась на высоком конском хвосте. Когда она была маленькой, отец часто говорил, что ей очень идет эта прическа.