Новая журналистика и Антология новой журналистики
Шрифт:
Ухмыляющиеся граждане с копьями оказались вполне добросердечными созданиями. Они знают, что обсосанный пиявками страдалец найдет успокоение в нагретом масле. Марвин перестает вопить, ощущает облегчение. Он весьма лакомый 240-фунтовый кусочек, но граждане обтирают его, кормят и отводят сначала в полицейский участок, а оттуда в контору плантации какао, где американца уже поджидает беглый водитель, рассчитывающий на гонорар.
Да, случилась революция в Гане, разразилась гражданская война в Нигерии, «черный стручок» напал на посадки, да и железную дорогу взорвали… Но что-нибудь этакое случается каждый год, и каждый год созревает
Сняли урожай и в этом году. Не большой, не маленький. Так себе, средненький.
Но урожай не покрыл потребления, поэтому в следующем году…
Я пролетел на бирже, помощник Винфилда вылетел с работы. Сам Великий Винфилд потерял половину своих контрактов. «Ничего, мы свое получим, не мытьем, так катаньем», — отмахнулся он и бросился спекулировать акциями «КЛМ» и «Солитрон», чтобы наверстать упущенное.
А Марвин благополучно вернулся из Ганы. Подогретое масло полностью исцелило его, и теперь он снова рвется в бой, готов опять отправиться в Гану, в Нигерию, лишь бы это дало ему шанс вернуться в игру.
Иногда заглядываю в котировки какао. В Нигерии разразилась настоящая гражданская война, не игрушечная. Гана девальвировала валюту. Повсюду «черный стручок». Неурожай — и какао подскочит до пятидесяти центов. Каждый год мир потребляет больше какао, чем производит, но цена остается примерно одинаковой. Совершеннейшая бессмыслица. Да, в этой игре у львов солидная фора. Теперь я знаю свое место, и в следующий раз, когда какой-нибудь мудрец скажет, что на фондовой бирже застой, а на товарной складывается интересная ситуация, я отправлюсь прямым ходом на какой-нибудь мышиный пляж и пережду на солнышке, пока эту интересную ситуацию развеет ветер.
Роберт Крайстго
Бет Энн и макробиотика
Эта первая статья Роберта Крайстго, которую он опубликовал в журнале, весьма показательна и поучительна, поскольку демонстрирует, насколько легко оказывается иной раз получить информацию там, где априори рассчитываешь наткнуться на непреодолимые трудности. В 1965 году двадцатитрехлетний Крайстго работал репортером в агентстве «Дорффига сервис» в Ньюарке. Это учреждение, напоминавшее старое «Чикаго сити ньюс бюро», снабжало газеты местными новостями. Однажды вечером, когда Крайстго дежурил в агентстве, из «Нью-Йорк геральд трибюн» поступила заявка — написать статью о смерти Бет Энн Саймон, молодой женщины, скончавшейся фактически от голода в результате фанатической приверженности к «макробиотической диете дзен № 7». Крайстго пришлось звонить ее отцу в надежде что-нибудь выведать.
«Я чувствовал себя весьма неуютно, — вспоминает Крайстго. — Беспокоить близких умершего… сами понимаете. Вампирство какое-то! Но я преодолел себя, позвонил. И, как ни странно, отец говорил со мной целых сорок минут. Может, потому что я знал слово „макробиотика“».
Сложнее было с Чарли, мужем Бет Энн. Зато от него удалось узнать больше, чем от отца умершей. «Чарли сказал, что я вьюсь вокруг него, как муха. Но оба они, и муж, и отец покойной, хотели, чтобы история увидела свет в подробном изложении, а не в куцем пересказе большинства газет, уцепившихся за „несчастный слугой с диетой дзен“».
Статья написана автором «на одном дыхании», легко, как будто без усилий. Не заметаешь
Т.В.
Однажды вечером, в феврале прошлого года, Чарли Саймон и его жена Бет Энн прогуливались в парке Вашингтон-сквер. Не часто они выбирались погулять, но каждый раз, когда это происходило, привлекали внимание прохожих. Чарли — стройный брюнет с буйной растительностью на лице и голове, волосы до плеч. Он выделялся внешностью даже в Гринич-Вилидж. Наружность Бет Энн была не просто привлекательная, но яркая и запоминающаяся: маленькая грудь, широкие бедра, блестящие черные волосы, смуглая кожа и громадные глаза.
Бет Энн и Чарли чувствовали себя превосходно. Радовала ясная мягкая погода. Радовала марихуана — и не в первый раз. Со времени поездки в Мексику в конце 1963 года супруги регулярно подбадривали себя этим зельем. Там они попробовали также гашиш, кокаин, героин, амфетамины, ЛСД и ДМТ (диметилтриптамин). А еще их радовали секс, еда, искусство и безграничные высоты духовного полета.
К несчастью, в последнее время оба все чаще чувствовали себя разбитыми по тем же самым причинам. Сексуальная свобода начинала пугать. Супруги подумывали, не стать ли им приверженцами вегетарианства, толком не понимая, в чем это учение заключается и для чего оно им нужно. Произведения искусства создавались ими с завидной регулярностью, но как-то судорожно, и оба подозревали, что эти художественные объекты — лишь защита собственного «я» от других, более возвышенных способов приложения своих талантов. Но именно эти способности, высвеченные галлюциногенами, заставляли Чарли и его жену страдать больше всего. Казалось, сам дьявол уносил их туда, куда они не хотели бы попасть.
Итак, Саймоны чувствовали себя плохо и знали, что дальше будет еще хуже. Пристрастия на физическом уровне — это еще полбеды. Хуже пристрастия психологического и социального характера. Отказ от наркотиков означал отказ от образа жизни. Они пытались завязать, хотя это и казалось невозможным. Прекратили курить и забыли про кофе. Мечтали уехать в деревню, родить и вырастить там ребенка. У них уже мог быть ребенок, но два года назад у Бет Энн случился выкидыш. Возможно, именно об этом они и мечтали в парке, любуясь обнаженными ветвями, небом, пейзажем. Думали о ферме, о работе, о развитии и самосовершенствовании, представляли себе, как заживут на природе. Но тут природа проявила свой норов и стукнула Чарли по голове.
Дело в том, что разбитость их проявлялась не только духовно, но и физически. Бет Энн страдала от болей в ногах, у Чарли все чаще болела голова. Мигрени случались почти ежедневно, иногда по нескольку раз в день. Голова болела иной раз по два часа подряд, а однажды боли не отпускали его в течение двух дней. Врачи и психоаналитики не могли ничем помочь. Иногда что-то приносило временное облегчение. ЛСД, например, снял боли почти на месяц. Но потом мигрени возобновились. И в тот прекрасный день, когда супруги гуляли по Вашингтон-сквер, внезапная боль обожгла голову Чарли.