Новая журналистика и Антология новой журналистики

Вулф Том

Зато оба супруга почувствовали готовность к возобновлению художественной активности. До диеты пасторальные мотивы их творчества гармонировали с его народностью, а романтические порывы в работах Бет Энн сдерживались графичной бескомпромиссностью очертаний. Теперь ее подход стал мягче, из него исчезли «демонические аспекты», как она сама выражалась.

В последующие месяцы Саймоны изучали восточную философию, теорию реинкарнации, хара, упражнялись в правильном дыхании, занимались астрологией, алхимией, спиритуализмом и герметизмом, все более отчуждаясь от «западного образа мышления». Выезжали на природу, купались с Ирмой Пол, возглавлявшей фонд Осавы на Второй авеню, где большинство нью-йоркских приверженцев макробиотики покупало пишу. По просьбе Ирмы они приютили монаха дзен по имени Оки. С недоверием смотрела Бет Энн на

этого монаха. Весь месяц он лакал пиво и откровенно смеялся над макробиотикой. В начале августа они вместе с Оки отправились в «Затерянный Парадокс», летний лагерь приверженцев макробиотики, неподалеку от дачи родителей Бет Энн. Супруги решили заодно навестить родственников. Но как оказалось, этого им делать не следовало.

Сесс Винер не встречался с дочерью три недели и теперь, увидев ее, он ужаснулся. Бет Энн исхудала до невозможности. На коже выступили красные пятна. Появились боли в бедрах, в спине, она с трудом передвигалась! Чарли жаловался на камни в почках и возобновившиеся головные боли. Увидев реакцию родителей, Саймоны переглянулись… и уехали, не желая выслушивать упреки и наставления.

Бет Энн чувствовала себя все хуже и хуже. Ноги стали опухать, а макробиотическое средство против этого, микстура на редиске, не дала результатов. (Когда у Чарли впоследствии распухли ноги, он плюнул на макробиотику и стал крамольно пить воду, по пинте в день — после чего опухоль спала.) Ирма Пол, якобы излечившаяся при помощи макробиотики от загадочной болезни под названием паралитический артрит, утешила Бет Энн тем, что она сама прошла когда-то через этот период. Она могла бы вместо этого рассказать о Монти Шейер, умершей у нее на глазах в Юнион-сити 18 апреля 1961 года. Или о Роз Коэн, скончавшейся в нью-йоркской больнице в начале октября того же года от солевого отравления и истощения организма после длительного курса занятий макробиотикой. Ирма Пол могла бы сказать, что у Бет Энн налицо все симптомы цинги. Но она лишь посоветовала добавить к диете № 7 немного сырых овощей.

Сам по себе совет неплохой. В своих книгах на английском Осава, рекомендуя диету № 7 чуть ли не от всех болезней, указывает, что это отнюдь не пожизненный режим питания. Сестра миссис Саймон Венди и ее муж Пол Клейн, оба попробовавшие более легкие режимы макробиотики, пытались внушить это Бет Энн. Пытался и Чарли. Но Бет Энн оставалась непреклонной [145] . Ирму она назвала трусихой, «опасающейся коренных изменений», которые влечет за собой диета № 7. Вместо дополнительного питания она почему-то внезапно избрала режим полного голодания — четыре раза за сентябрь, в общей сложности на протяжении четырнадцати дней, не принимала никакой пищи. Во время каждого такого голодания Бет Энн чувствовала себя лучше — но тем хуже ей становилось потом. К концу сентября она перестала подниматься с постели, домом занимался Чарли. Он никогда всерьез не пытался отговорить Бет Энн от соблюдения диеты, хотя несколько раз и касался этой темы в разговоре. Периодически Чарли проявлял себя даже большим фанатиком, чем его жена. Чувствовал он себя тоже неважно. О сексе у них теперь и речи не было.

145

Женщина могла также страдать невротической анорексией — болезненной неспособностью что-либо есть. — Примечание составителя книги.

Вечером 13 октября Сесс и Мин Винеры прибыли в Нью-Йорк, чтобы навестить дочь. Увидев ее лежащей в углу на матрасе, Сесс Винер изменился в лице. Молодая женщина походила на живой скелет. Ноги — кожа да кости, и уже никаких признаков ян. Глаза по-прежнему «санпаку», но запавшие и бесцветные. Бедняжка уже почти не могла сидеть. Весила не более 80 фунтов.

— Доченька, — сказал Сесс, — ты ведь умираешь. Неужели ты хочешь умереть?

Бет Энн медленно и спокойно объяснила отцу в очередной раз:

— Папа, я не умираю. Наоборот, я выздоравливаю, и когда выведу из тела все яды, мне будет так хорошо, как никогда не было.

В течение двух последующих часов Сесс Винер старался убедить дочь пригласить врача. Тщетно. Для Бет Энн это был лишь очередной спор с отцом, один из многих, ставших привычными с момента ее выхода замуж… да пожалуй, и еще раньше. Дочь полагала, что сейчас пришел момент, когда ей удастся ему доказать, что можно поступать иначе, но верно. Бет Энн никогда не понимала и не принимала ценностей отца, ценностей

повседневности, насущности. Он с трудом преодолел препоны повседневного мира, но не отрешился от него. Перед ней же самой повседневный мир не ставил никаких преград, она не знала мирских проблем, а сейчас стояла на пороге мира гораздо большего — внутреннего мира. Она пришла к разрешению противоречия, к решению иной проблемы. Что лучше всего отрешит тебя от материального мира, чем разрушение собственного тела? Чем больше горячился отец, тем спокойнее и непреклоннее становилась Бет Энн. Обстановка накалилась, и Мин Винер припугнула Чарли, что убьет его, если ее дочь умрет. Чарли в ответ пригрозил вызвать полицию, а Сесс заявил, что именно полиция здесь как раз и необходима, чтобы положить конец этому безумию. Бет Энн заключила сцену, заявив, что больше не желает видеть родителей: слишком много эмоций.

Но Сесс Винер не собирался бросить дочь в беде. Он привлек на помощь Пола Клейна, который при поддержке Чарли уговорил Бет Энн переехать к родителям мужа в Клифтон. Она согласилась на двух условиях: ни в коем случае не приглашать врача и не разрешать приезжать ее собственным родителям.

Чарли почувствовал облегчение. Ему давно уже хотелось покинуть город, особенно Гранд-стрит, с которой было связано слишком много недобрых воспоминаний. И хотя Бет Энн ныла и причитала всю дорогу до Клифтона (ее везли в машине медицинской службы), там она почувствовала себя лучше и даже выполнила несколько акварельных набросков сада за окном — полулежа, так как сидеть больше не могла.

Бет Энн все еще соблюдала диету № 7, добавив соли, чтобы противодействовать «переизбытку инь». Она написала Осаве о своем случае и через несколько дней получила ответ: «Вы прекрасный человек; придерживайтесь и далее диеты № 7». Но Чарли обнаружил нечто совсем иное. В одной из многочисленных книг Осавы на французском языке черным по белому было напечатано предостережение: диета № 7 более двух месяцев недопустима, кроме как под личным наблюдением мэтра.

Но Бет Энн оставалась на диете № 7. Лучше ей не становилось. Почти каждый день звонили родители, и она считала, что их звонки негативно влияют на ее самочувствие. Негативные волны, по ее мнению, исходили также и от Дороти Саймон. Бет Энн снова написала Осаве.

Примерно через две недели после переезда в Клифтон Чарли получил от Оки телеграмму с просьбой встретить его в аэропорту Кеннеди. Отправляясь в аэропорт, Чарли вдруг ощутил близость кончины Бет Энн. Никогда ранее с ним такого не случалось. По дороге в город он попросил Оки, известного целителя, навестить Бет Энн. Тот пообещал, сказав, что постарается найти время. Но так и не нашел.

Еще через два дня Бет Энн села. Не сама, с помощью Дороти Саймон. У Чарли не было сил ей помочь, он наблюдал за агонией жены со стороны. В Бет Энн всегда было что-то непонятное людям, а уж после того, как она стала одержима макробиотикой, это непонятное проявлялось все более выпукло. Чарли тоже раньше не мог этого постичь, но сейчас он вдруг понял, что выражают глаза жены: ужас, безмерный ужас перед собственной слабостью и напряжение воли, чтобы этот ужас преодолеть. Затем ужас сменился смирением, и предчувствие конца вернулось к Чарли. Следующие пять дней он плавал в полузабытьи с высокой температурой.

Утром 9 ноября он проснулся в лихорадке. Напротив, возле кровати Бет Энн, сидели доктор Саймон и его жена. Он непонимающим взглядом посмотрел на них и снова забылся. Когда он очнулся снова, родители уже ушли, но Бет Энн рассказала мужу, что она уверена в том, что перебрала соли.

Несмотря на сдержанность Ирмы Пол в обсуждении щекотливых тем, почти каждый приверженец макробиотики слышал про двадцатичетырехлетнего парня из Бостона, умершего от морковного сока, принятого после передозировки соли. Чарли позвонил Полу Клейну, потом принялся готовить завтрак для жены. Из моркови. Прибыл Пол. Они решили, что надо пригласить Ирму. Пол поехал за нею в Нью-Йорк.

Чарли подсел к изголовью кровати жены. С утренней почтой пришло письмо от Осавы, в котором мэтр писал, что Бет Энн применяла диету совершенно неверно и теперь надо начать все сначала. «Без соли!» — подчеркнул Осава. Но сейчас Чарли просто собирался покормить жену морковью. Он приподнял голову Бет Энн и влил ей в рот жидкое пюре. На губе осталась капелька морковного сока.

— Вкусно, — улыбнулась она.

После этого голова Бет Энн скатилась с ладони Чарли, глаза ее стали очень-очень «санпаку», и она умерла. Чарли все еще пытался оживить жену дыханием «рот в рот», когда через полчаса прибыла полиция.