Новеллы

Шоу Бернард Джордж

Самый обед нет надобности описывать, поскольку присутствие священника положило конец семейным перекорам, нисколько не украсив общую беседу. Читавшие «Назад к Мафусаилу» помнят, что преподобный Уильям Хэслем совсем еще молод и, как он выражается, вступил на церковную стезю по воле своего отца, который дружил с викарием и учился в школе с епископом. Поскольку сейчас, в начале своей карьеры, он не верит в бога и питает только две страсти — к лаун-теннису и к Сэвви Барнабас, а также ясно сознает, что не достоин духовного

сана (он сам называет себя жалким лжецом), ничто не выделяет его даже в обычном хемпстедском обществе. Рядом с такими выдающимися умами, как Чэмпернун и Барнабасы, он просто ничтожество в круглом воротнике. Никто, а тем более он сам, даже не подозревает, что ему одному в этом блестящем застолье суждено прожить триста лет и трижды принять сап епископа.

А пока за обеденным столом даже не замечают, что он при первой же возможности тихонько уходит вместе с Сэвви, и они скрываются в библиотеке, где мы застаем их на диване в объятиях друг у друга.

Хэслем. Послушайте, дорогая: но лучше ли вам сказать отцу, что мы решили пожениться?

Сэвви. Ему наплевать.

Хэслем. Но знать он все-таки должен.

Сэвви. Скажите сами, если вам так хочется. А я но полезу к нему со своими делами, ведь он даже не притворяется, будто его это интересует. А вот дядьке я не прочь сказать.

Хэслем. Но когда это будет? Пускай уж сразу узнает худшее.

Сэвви. Да когда хотите. G тех пор как они оба, дядька и папаша, окончательно помешались на этой своей выдумке о вечной жизни, здесь и вовсе никакого житья не стало. Они хотят, чтобы я десять лет носила одно платье, так как жить мне предстоит целых триста. Обещайте, что, когда мы поженимся, я не услышу больше о Творческой Эволюции.

Хэслем. Обещаю. Я не могу обойтись без Адама и Евы в своих проповедях; зато вполне могу обойтись Пои Творческой Эволюции. Да, кстати! Боюсь, что вам придется посещать церковь. Вас это не очень смущает?

Сэвви. Ничуть. Я ведь уже претерпела это в колледже. Все будет в полном порядке, Билл.

Хэслем. Я всегда управляюсь быстро; проповедь занимает у меня не больше семи минут: иначе старая леди Мамфорд приходит в бешенство.

Сэвви. А это так важно?

Хэслем. Еще бы. Благодаря ее щедрым пожертвованиям на церковь мы кое-как сводим концы с концами. А стало быть, в нашем приходе леди Мамфорд, по сути дела, олицетворяет англиканскую церковь.

Входят Фрэнклин и Конрад.

Хэслем (Фрэнклину). Кстати, сэр, считаю своим долгом довести до вашего сведения. Мы с Сэвви решили пожениться, вы, надеюсь, не возражаете?

Конрад. Ну и ну!

Хэслем. Я, конечно, понимаю, для вас это несколько неожиданно. Но дело не к спеху. Мы можем подождать.

Сэвви. Нет, не можем.

Хэслем. Я не о свадьбе, дорогая.

Фрэнклин. Вы о моем согласии, не так ли?

Хэслем. Пожалуй, что так. Ха-ха! Вот потеха!

Фрэнклин. Что ж, Сэвви: решай сама, как тебе лучше.

Конрад. Творческая

Эволюция берет свое.

Сэвви (с отчаянием). Ах, дядька, забудьте об этом хоть на минутку. (Хэслему.) Давайте поженимся завтра же. Вы ведь можете сами совершить обряд?

Хэслем. Лучше я попрошу этого окаянного епископа. Дерзость, конечно, неслыханная; но, надеюсь, он будет польщен.

Входят Клара, миссис Эттин и Имменсо.

Клара. Фрэнклин, иди поиграй в бильярд. Если ты будешь сидеть здесь после обеда и разговаривать с Конрадом, у тебя расстроится пищеварение.

Фрэнклин. Господи твоя воля, почему я не могу предпочесть несварение желудка и содержательную беседу, вместо того чтобы гоняться вокруг бильярдного стола за своим здоровьем?

Клара. Когда у тебя несварение желудка, ты совершенно невыносим. А Кону хочется курить. Ступайте оба.

Фрэнклин. Ну, ладно. (Выходит, насупясь.)

Конрад. Я готов на все, только бы дали жить спокойно. (Выходиту вынимая по пути трубку.)

Клара. А ты, Сэвви, отведи Рози с Иммом в гостиную; будем музицировать. Имм еще не слышал, как Рози играет, и чем скорей он через это пройдет, тем лучше.

Миссис Эттин (направляясь к двери). Вы в самом деле хотите послушать музыку, мистер Чэмпернун?

Имменсо (следуя за нею). Когда я жажду битвы и победы, мне нужны звуки волынок, миссис Эттин. Моя жена подражает им на черных клавишах рояля. А я вместо барабана бью в гонг, которым созывают к обеду. (Они выходят.)

Сэвви. Пойдемте, Билл.

Хэслем с готовностью встает.

Клара. Нет, пускай Билл останется, мне нужно с ним поговорить. А вы ступайте.

Сэвви удивленно смотрит на Хэслема, у которого вытягивается лицо; потом медленно выходит.

Сядьте.

Хэслем садится.

Клара (также садясь). Мистер Хэслем, вы позволите и мне называть вас просто Билл?

Хэслем. Разумеется, как вам будет угодно.

Клара. Не думайте, что я слепа, подобно мистеру Барнабасу. Каковы ваши намерения, молодой человек?

Хэслем (глаза у него блестят). Я только что объявил их мистеру Барнабасу.

Клара. Как!!!

Хэслем (наслаждаясь произведенным впечатлением). Вот потеха!

Клара. Не вижу тут ничего потешного. Вы не смоли разговаривать с мистером Барнабасом, когда мне Сэвви но сказала пи слова. И что же ответил Фрэнклин?

Хэслем. Вы пошли и не дали ему ответить. Но, кажется, все сошло гладко.

Клара. Нечего сказать, хорош отец! Неужели он ни о чем даже не опросил?

Хэслем. Вы лишили ого этой возможности.

Клара. Каковы ваши средства?

Хэслем. Мой доход составляет сто восемьдесят фунтов годовых; а за дом с обстановкой я должен платить триста.

Клара. Благородная бедность. И, разумеется, никаких видов на будущее. Епископом вам не бывать.

Хэслем. Да, едва ли. Ха-ха! Вот потеха!