Новенькая

Муллагалеев Валерий

– Это вирус? – первым делом осведомился он. – Что-то сломали? Замыкание?

– Просто свет вдруг отключили, – пробормотал кто-то.

– Пойду щиток проверю. Сидите тут!

Охранник ушел. Пришла Новенькая, ведомая звездочкой мобильника.

– Да здравствует Тьма! – провозгласила она. – Что случилось? Кто победил?

– Это ты устроила! – воскликнул Серега полувопросительно.

– Я была в туалете.

– Совпадение? Не думаю!

– Значит надо было идти вместе со мной! Постоял бы, проконтролировал... Смотри, у меня и руки мокрые!

Она пошла на Серегу, делая

брызгающие движения пальцами. Он убежал подальше, а Новенькая, пользуясь темнотой, потрепала меня по щеке. Ладонь была сухая.

Включился свет. Вскоре явился охранник.

– Радуйтесь. Всего лишь пробки выбило, – сказал он.

Серега деловито прошелся по кабинету, включая каждый компьютер.

– Все работает.

– Ясно, – сказал охранник. – Теперь выключайте. Хватит на сегодня, топайте домой.

– Но мы не доиграли… – подал голос Илья.

– Я что сказал? – повысил голос охранник. – Ночь уже, спать пора. – Он зевнул. – Через минуту чтоб были у проходной.

Он ушел, бормоча под нос, а мы стали собираться.

Когда мы гурьбой вышли в полутемный коридор, Новенькая вцепилась мне в плечо.

– А теперь – мое желание!

– М?

– Останемся в школе, – сказал она, дрожащим от восторга голосом.

– Сейчас? – опешил я.

– Да… все уйдут, а мы – нет… ты обещал.

Я задумался.

– Ну, чего молчишь?

– Просто заныкаться – не вариант. Охранник отмечает нас на выходе. У меня есть идея получше.

– Какая?

– Доверься мне, – сказал я и обратился уже ко всем: – Погодите, я сейчас приду.

– Ты куда? – спросил кто-то.

– В… в туалет.

– Это правильно, – сказал Илюха. – Зайди в женский, проверь, не промахнулась ли Новенькая в темноте…

Новенькая всекла ему в живот, и он умолк.

Меня же интересовало окно с торца здания на втором этаже. Оно выходило на сквер, и я уже давно обратил внимание на тополь, протянувший к нему толстую ветку. Я выдвинул шпингалеты и оставил окно приоткрытым.

Расписавшись на вахте, мы все покинули школу. Пацаны разбились на группы и побрели по домам. Новенькой я детали плана не сообщал, и она изнемогала от любопытства, словно кошка, которой из-за угла показали фантик. Я растягивал удовольствие, балансируя на грани, за которой она накинется на меня и вызнает все подробности насильно. Я молча повел ее за школу в сквер.

Настала темно-синяя прохладная ночь, со стороны улицы мелькали редкие фары, здание школы впало в спячку, превратившись в загадочную цитадель. Я указал на ветку тополя, гостеприимно ведущую к окну.

– Разобьем стекло! – выпалила Новенькая.

– Дикарка, – сказал я самодовольно. – Это стелс-миссия. Я открыл его изнутри.

Новенькая влепила мне поцелуй и полезла первой (разумеется), демонстрируя мне все преимущества мини-юбки.

Мы проникли внутрь. Школа превратилась в совсем другой мир: тишина, тайна, вседозволенность. Крадясь по коридору, половицы которого оказалась неожиданно скрипучими, мы шушукались, решая, куда залезть в первую очередь.

Кабинет директора решили оставить на десерт. Как и всех учеников школы, нас волновала подозрительная личность Андрея Ефимовича. Я был свидетелем, как в его отсутствие,

разрываясь между уважением и любопытством, некоторые пытались подобрать код к его дипломату – всегда безуспешно, что еще сильнее сгущало вокруг него ореол тайны.

Сейчас Новенькая достала кольцо с отмычками и пыхтела, взламывая дверь в кабинет Ефимыча. Я мялся рядом, думая, что проникновение в школу вместе с Новенькой может обернуться катастрофой. Дверь отворилась.

– За мной! – скомандовала Новенькая свистящий шепотом.

Здесь пахло табаком, кофе, шоколадом и ромом, как будто мы пробрались не в кабинет учителя русского и литературы, а в каюту контрабандиста. Дипломата сейчас, разумеется, не было, но письменный стол Ефимыча тоже был всегда заперт и будоражил подростковые умы не меньше. Новенькая потерла ладони и занялась замочной скважиной: лицо светится азартом, ярко накрашенные губы приоткрыты, зрачки расширены. Я подсвечивал телефоном и украдкой нюхал ее волосы. Она чувствовала это и в ответ как будто пахла еще сильней, выделяя кружащие голову феромоны.

Яркими пятнами вспыхивали предположения, что же найдется в столе этого старого пирата, притворяющегося учителем. Почему-то на ум приходил пистолет со спиленными номерами, хотя кто в здравом уме будет хранить оружие в школе? Пачка фальшивых баксов? Фотографии голых школьниц? Или, не дай Бог, томик стихов Бодлера? Ящик был маловат для образцового "скелета в шкафу", и фантазия билась в этой тесноте, порождая все более дурацкие варианты.

Мы оба боялись, что найдем что-то банальное: больничный лист, чеки из магазина, дохлый калькулятор, газету "Книжное обозрение"... Я уже был согласен на шоколад, недокуренную сигару и протекшую бутылку рома – это хоть объяснило бы характерную ароматизацию кабинета (и самого Ефимыча). Но нас ожидало нечто совсем другое: билет на приключение.

Новенькая справилась с замком и, тихонько подвывая от предвкушения, потащила ящик наружу. Среди всякого хлама там действительно оказалась пачка сигарилл и начатая шоколадка, но в уголке лежал квестовой предмет: перетянутая резинкой пачка глянцевых флаеров.

На кроваво-красном фоне красовался кулак, от которого расходились трещины. "Бойцовский клуб", – кричал заголовок. А ниже: "Первое правило Бойцовского клуба: никому не говорить о Бойцовском клубе, поэтому если тебе попала в руки эта листовка – молчи, и приходи по этому адресу". Дальше было написано, что с собой взять и пр. Речь, конечно, шла не о просмотре одноименного фильма. Кто-то, возможно, сам Ефимыч, организовал в нашем городе подпольные бои!

– Валерий, – сказала Новенькая. – Теперь я тебя приглашаю!

– Ты хочешь пойти в Бойцовский клуб? – переспросил я.

И тут же получил пощечину.

– Нельзя говорить о Бойцовском клубе! – назидательно пояснила Новенькая.

– Смотрела фильм?

– Угу. А ты?

– Да.

– Понравился?

– Да, я даже книгу Паланика решил почитать.

– И как она?

Книга мне не понравилась, это был один из тех редких случаев, когда я бросил читать, не дойдя и до середины. Новенькая, похоже, была той еще фанаткой, и я боялся огорчить ее своей оценкой. Хотелось угождать ей во всем! Но…