Новенькая

Муллагалеев Валерий

Нашими противниками стали двое родноверов. Родноверы в то время представляли из себя что-то среднее между скинхедом, неформалом и церковным батюшкой. Оба парня учились на историческом факультете и помимо угодной богу войны мускулатуры обладали богатым внутренним миром. Студент с короткой русой бородкой поднял палец вверх и сказал:

– В славяно-арийских Ведах сказано, что женщины участвовали в битвах наравне с мужчинами, поэтому можно драться и с девушкой.

– Она как амазонка, – добавил второй.

– Как поляница, – поправил первый. –

Амазонки – в Амазонии, а у нас свои славянские поляницы были.

Новенькая благоразумно (ну надо же!) промолчала о своих еврейских корнях.

– Мой тот, что покрупнее, – шепнула она мне с жадностью, словно делила пирожные.

Мы вышли на арену, двое на двое.

Я согнул колени, поднял руки и сжал кулаки, как видел в фильмах и "Мортал Комбате". Родновер пошел на меня. Первым побуждением было пнуть его в незащищенный живот, но запрет пинаться сковал меня. В следующую секунду родновер уже дубасил кулаками слева и справа. В голове зазвенело, с каждым ударом нарастала тупая ватная боль. Я закрылся предпрельями и попятился.

Стыд обжег, словно крапива, – не хотелось позориться перед Новенькой!

– Барук казад, казад ай мену! – закричал я, выплюнув капу.

Игнорируя шквал ударов, я стал махать кулаками, наши руки сплелись. Хорошо получив в глаз, родновер отпрянул. От очередного удара я пригнулся и впечатал кулак в солнечное сплетение. К моему удивлению, родновер согнулся пополам и замер так, выставив перед собой ладонь. Я глянул влево.

Как раз в этот момент Новенькая резко согнула ногу в колене и прям-таки выстрелила пяткой вперед и вверх. Ботинок мелькнул вышел ее головы и врезался в челюсть противника. Тот взмахнул руками и рухнул, поднимая облако пыли.

– Нельзя! – донесся крик Игоря. – Ногами нельзя! Стоп!

– Нормально! – воскликнул поверженный наземь родновер. – Продолжаем! Щас я ей покажу…

Осталось загадкой, что именно он хотел показать Новенькой, потому что она показала ему Маваши в голову. Мать сыра земля снова приняла на себя родновера, и тот, осторожно ощупывая разбитый или сломанный нос, больше не выказывал желания продолжать.

Пока я вместе со зрителями наблюдал за избиением, мой противник уже разогнулся и, обуянный праведной местью за собрата, съездил мне по скуле. Удар отшвырнул меня, я с трудом удержал равновесие. Подняв кулаки, я нашел глазами вражину, но тот уже был атакован с фланга.

Новенькая накинулась на него, словно жаждущая крови Бладрейн. Руки, ноги, кулаки, колени – все это сплошным вихрем обрушилось на парня. Я видел, как он хотел крикнуть: "Стоп", но в его окровавленные губы прилетел кулак. В итоге он обозначил свои намерения уже сидя на земле и выставив руки крестом над головой.

Новенькая повернулась ко мне: горящая пламенем, с безумной улыбкой, полной острых зубов (так мне казалось). С разбегу она прыгнула на меня с воинственным кличем. "Мы в одной команде!" – хотел крикнуть я, но понял, что она не собирается меня бить (сейчас). Она повисла на мне, обхватив ногами и воздела кулаки к

небу так, словно в каждом из них держала по отсеченной голове.

– ПОБЕДА! – заорала она, хохоча.

Спрыгнув, она оплела мою шею руками и впилась в губы жадным поцелуем, словно я был героем, который спас ее от толпы хулиганов. Ее пятерня вцепилась в волосы на затылке, длинный язык извивался в моем рту как бешеная змея. Нет, я не был героем-спасителем – я был ее призом.

Когда мы уходили (смотреть на драки после собственного боя оказалось совершенно не интересно), Игорь сказал:

– Больше сюда не приходите. Пожалуйста.

Я глянул на измазанные кровью бинты Новенькой и понял, что она говорила правду: она никогда не дралась со мной по-настоящему.

Солнце стало оранжевым, мы шли через аллею, пахнущую молодой листвой.

– Где ты научилась так драться? – спросил я.

– Я же говорила, что занимаюсь карате.

– Давно?

– С детства. После того, как… – Новенькая доверительно понизила голос. – Кажется, я тогда еще в школу не ходила. У нас во дворе дети мучали щенка, и я за него вступилась. Они были старше, и мне досталось. А они продолжали издеваться над животными. Тогда я попросила родителей отдать меня на боевые искусства. Через некоторое время я выбила из них все дерьмо! С тех пор и занимаюсь…

– Это так мило! Ты самая крутая на свете! – воскликнул я и поцеловал ее в щеку.

Это было все равно что решиться погладить хищного зверя. Новенькая смущенно улыбнулась, и некоторое время мы шли молча.

– А что за клич ты орал? Что-то на татарском? – спросила она.

– На кхуздуле! – сказал я авторитетно. – Это гномский язык из "Властелина Колец".

– Оу. И как переводится?

– Топоры гномов! Гномы вперед!

Она смерила меня взглядом и улыбнулась:

– Ты не похож на гнома.

– Но мне нравятся гномы! Вырасту – отращу бороду. Ты "Властелина Колец" читала?

– Смотрела…

– Понравилось?

– Конечно.

Пожалуй, не стоило сейчас начинать разговор о том, какой перевод Толкина лучше.

– Как ты того родновера пинанула! – вспомнил я.

– Это мой любимый удар, не считая Маваши, – сказала Новенькая. – Называется Мае-гери. Это прямой ровный удар, некоторые его недооценивают, но он самый незаметный и очень мощный! Сгибаешь ногу в колене и резко распрямляешь, метя в челюсть, солнечное сплетение или в пах. – Она с азартом схватила меня за руку. – Хочешь, научу?

– Не надо… – сказал я, понимая, что обучение начнется с демонстрации.

– Ну ла-а-адно.

– А куда мы идем?

– Валерий, ты провожаешь девушку домой после клуба!

– А, понял.

***

– Тебе понравился Бойцовский клуб? – спросил я, устало присаживаясь на диван. Лицо болело, опухший нос дышал с присвистом.

– Нет, – сказала Новенькая.

Блин! Я думал, что ей очень понравилось, ведь мероприятие как раз в ее духе, да и ликовала она так искренне! Выходит, все это было зря?!