Новик

Гордон-Off Юлия

Когда сытая птенчиха успокоилась и стала устраиваться, а Тимофей ушёл добывать рыбу, я решила начать знакомиться с ней. Мои сомнения в умении Тимофея определять пол закончились при первом же погружении зонда. Да, это действительно девочка, восхитительно эгоцентричная и безапелляционная. Собственно мыслей она не генерировала, а может, ещё не умела, но образы были конкретные и объёмные. Не знаю, как это выглядело со стороны, но изнутри это было примерно так:

— Здравствуй девочка!

— Тепло! Сытно! Не мешай!

— Тебя зовут Клёпа!

— Не мешай!

— Ты меня уже знаешь? Ты сейчас на меня смотришь.

— Ты вкусно. Еда. Тепло.

— Ты теперь со мной будешь, ты рада?

— Отстань! Сплю.

Сидит в шапке взъерошенное чудо и моргает своими очаровательными оранжевыми глазищами.

Нет, вы представляете себе рыжие круглые глаза, на которые надвигается тонкая плёночка век и она утыкает не по росту большой клюв в складку меха. Всё, спит. Можно табличку вешать: "Не будить! Не кантовать! При пожаре выносить в первую очередь!". Николай тихо подхихикивает на моё недовольство. Да, я не довольна, но досадую на себя, ведь этому существу всего три недели от вылупления из яйца, а я с ним едва не на равных. А у неё сейчас одна главная работа — спать и кушать и тем самым расти. И с ней сейчас не контакт интеллектуальный устанавливать нужно, а просто любить, заботиться и защищать. Так, что ещё день мы здесь и выдвигаемся в обратный путь, тем паче, что идти будем медленнее.

Но назавтра выйти не получилось. Нас разбудил расстроенный Тимофей:

— Барин! Беда у нас.

— Что стряслось? — спрашиваю, аккуратно перекладывая Клёпу в её гнездо.

— Лосиха подошла с лосёнком, подраненная она, кажись какие-то лиходеи в неё стрельнули.

— Что нам то делать?

— Что делать не знаю, дострелить и лосёнка с собой взять пока подрастёт, а то пропадёт совсем. Мясо закопать придётся, не донесём, пропадёт за зря. Странность чую, барин, лес её к нам прислал…

— Пойдём, посмотрим. Где они?

— Вот у ручья топчутся.

Внизу на утоптанной нами площадке у родника стояла истощённая лосиха, над гноящейся изодранной раной на боку с гулом роились сотни мух. Лосёнок ростом в стригунка непонятливо тыкался в заднюю ногу матери, которая встревожено, топорщила на нас ноздри, принюхиваясь.

— Тимофей, где бы тут её положить, ей день отлежаться надо будет?

— Да вон влево за кустами, там сухо, песок наверно под травой…

— Ты пока лосёнка в сторону отведи, а я его маму посмотрю.

— Барин! Ты поаккуратнее, она за малька вступится, копытом убить может.

— У неё на это уже сил нет, не волнуйся, авось не пнёт, ты маленького придержи…

Мы подошли, лосиха ткнулась в руки шершавым тёплым носом, пришлось ухватить её за большое ухо и потянуть за кусты на полянку. Уже в пути я подсунулась просканировать состояние, кроме раны, похоже, пуля скользнула, ободрав плечо недели две тому. К счастью, выше лопатки, не задев, я уже подчистила рану, на ходу сваливались по шерсти комки гноя, жёлтых мушиных личинок, омертвелых тканей, а когда мы толчками пытались уложить её, я смотрела, как по затянутой плёнкой тонкой юной кожице недовольно ползают мухи, обиженно жужжа. Лосиха, наконец, сложила свои длинные ноги и устало легла привалившись на здоровый бок, мы пошли искать, чем прикрыть от насекомых молодую кожу. Сначала попались какие-то листья, вроде лопуха, но потом вспомнился сфагнум, пришлось озадачить Тимофея. С полчаса мы просидели, присматривая, понемногу подправляя лечение, пока лесовик принёс свежий мох. Тимофей оторопело уставился на свежий затянутый рубец на месте раны, пришлось забрать у него мох и сделать импровизированную повязку-накладку. Лосиха спокойно спала, только иногда стригла ушами.

Тимофея, пришлось утаскивать почти волоком, а в нашем лагере была чудо-картинка. Освоившийся лосёнок успел растормошить наши вещи, частью потоптал, а сейчас любопытно тянулся к треуху, в котором, разинув клюв и растопырив голые крылышки, возмущенно пищала Клёпа. Как раз в момент нашего появления она долбанула лосенка в нос, он испуганно фыркнул, Клёпа упала в шапку, а лосёнок испуганно отскочил, едва не шлёпнулся на попу. Пришлось скорее хватать гнездо, где оскорблённая в лучших чувствах девица тыкалась нам в бороду и писком жаловалась, что тут такие большие уроды ходят и пугают девочку маленькую.

— Какой прохвост непутёвый, всё перевернул… — весело сокрушался Тимофей, наводя порядок, дав напоследок слизать с ладони соль стоящему тут же нескладному лосёнку.

Вот же развели мы тут детский сад, ещё чуть и добавить собачку Авву и будем Айболитами на берегу Лимпопо. К моему удивлению

Тимофей не задал ни одного вопроса о произошедшем. Что выход перенесём на день, воспринял естественно, а к вечеру на прижившегося в нашем лагере лосёнка Клёпа даже пару раз клёкнула. Меня же порадовало, что Клёпа показала свою реакцию на опасность, то есть смелая она, не стала забиваться в шапку, прятаться или каменеть, а встретила ворога своей худенькой грудью, похоже, сварим мы кашу с этой девчонкой. Ещё благодаря лосёнку, Клёпа прониклась к нам любовью и приняла, что она в нас нуждается, то есть, то, что я пыталась установить контактом, сделалось само. Была у меня мысль, что наш лагерь отпугнёт всех хищников, я не угадала, так как к вечернему чаю из тьмы к костру вышла рысь, я вообще сначала не поняла, подумала: 'И откуда здесь такая большая кошка бродит?'. Деловито вышла, постояла, посмотрела на нас вертикальными щёлочками глаз и бесшумно исчезла в темноте, спящий лосёнок, даже не проснулся. Тимофей только хмыкнул, мы тоже испугаться не успели, как-то всё мирно и обыденно, ну, вышла, ну, ушла, подумаешь… Я подумала, о лосихе, но идти в темноте не решилась. На ужин снова была уха, уже вынужденно, припасы наши благодарный сын пациентки попортил. Вообще, после лечения лосихи в лесу что-то изменилось. Всю ночь совсем рядом тявкали по кустам лисы, утром на тропинке к ручью из-под ног вымахнул рябчик, Тимофей сказал, что в конце ночи рядом ходили косули, видимо мы перестали быть чужими. Перед выходом, пока Тимофей налаживал рыбку на рожнах, на прутиках расставлял её вокруг прогоревшего костра, а мы заталкивали кусочки в голодный клюв, рассказал на вопрос о лосихе, что на рассвете пришла и увела лосёнка, шла уверенно, теперь выживет. В эти дни совсем близко пролетали скопы, один раз с добычей, но нами не интересовались совершенно. У Клёпы пролёт родственников тоже не вызвал никаких эмоций. Тимофей завернул с собой приготовленную рыбу, и мы тронулись в путь.

В дороге Клёпа освоилась и временами высовывала из шапки голову и смотрела по сторонам. Жутковатая картинка, из серого треуха в сумке торчит на тонкой шее покрытая пухом голова со здоровенным чёрным изогнутым клювом. Это вы ещё её коготки не видели, от зависти иные модницы удавились бы. Выяснилось, что кроме обогрева, нам нужно от солнца Клёпу оберегать, так как её чуть не уморило на открытом солнышке. По дороге мы узнали, что до перьев и подъёма на крыло нам ещё с месяц. Тоже ещё вопрос как будем учить Клёпу летать, оказывается, родители заставляют птенцов лететь голодом, то есть прилетают, но не в гнездо, а садятся рядом, и если кушать хочешь, то лети, еда вот рядом совсем. Ладно, чего-нибудь придумаем. Ещё мы узнали, что у нашей девочки на шее будет тёмная полоса, как ожерелье, у самцов полоса бледная или вообще нет. А вырастет наша девочка килограммов до двух, это при размахе крыльев больше полутора метров, вот такая стройная супермодель, хотя сейчас в это верится с трудом, уже тяжеленькая и нескладная вся какая-то. Ловлю панические мысли Николая, какой гвалт устроят дети, когда Клёпу увидят, особенно Юля, ведь затискать и залюбить может…

Обратная дорога ничем особенно не запомнилась. С семьёй Тимофея попрощались очень тепло, как мы не отнекивались, нам надавали кучу лесных деликатесов. Для Клёпы на всю дорогу с запасом была разделанная на кусочки рыба, проложенная порциями крапивой, Тимофей уверил, что до недели может пролежать, дней пять с гарантией. Клёпу устроили в небольшом лукошке, куда она удачно поместилась вместе со своим гнездом. На вокзале пара местных шавок устроили истерический лай, когда увидели сонно оглядывающуюся из корзины Клёпу.

А дома нас ждали, нет нас ЖДАЛИ! На ошарашенную Клёпу обрушилась лавина внимания трёх детей, к счастью, удалось во главе в приказном порядке назначить Антошу и воззвать к ответственности и взрослости. В итоге, на Маше оказалась непосредственная забот о Клёпе, а Юля с братом пошли копать червей и ловить рыбу. Конечно, пришлось рассказать официальную версию, что хотим взять Клёпу на корабль и использовать для наблюдения за морем с высоты, что в глазах будущего моряка — Антона подняло рейтинг Клёпы в небеса. А суматошная от счастья Машенька так пьяняще сладко вилась вокруг и не отходила ни на миг, и Николай, как на поводке ходил за ней, от её запаха кружилась голова, касания рук, платья, в общем, попал наш Ромео…