Новое начало
Шрифт:
– Еще бы! А то ты думаешь, у него самого мозгов хватило это все выдумать?!
– Говорю Киря, здесь неладное творится!
– Я сделал шаг и сел рядом с ним за стол. Он кинул на пол окурок, затушил его носком ботинка и продолжил завтракать.
– Ну так я и не спорю. Ты водку жрать в том же темпе по ночам в одну харю продолжай, тебе и не то привидится!
– Кирюх братишка, но ведь я как-то тоже тебе чуть в глотку не вцепился! Помнишь на второй день? Хорошо Серега пришел, бабки принес.
– Слышь душитель!
– Он рассерженно отодвинулся от стола и встал.
– Во первых чтобы я такой херни
– Последнее слово, он почти шепотом процедил сквозь зубы.
Я понял, что продолжать этот разговор не имеет смысла и сдался.
– Уяснил. Извини, видимо я и в правда с непривычки, сил не рассчитал! Я потому-то как правило к пивку поближе. Ну или в крайнем случае...
– Вот потому-то, крепче пива ты больше ничего и не употребляешь! И не слушай ты этого хрыча, он тут уже стока времени в этом крутится, что у любого чердак потечет. Мелет от скуки чушь всякую, а ты в серьез воспринимаешь! Сам же говорил не суеверный? А тут вдруг на те, здрасте! Хватит с тебя белой! Не умеешь пить, вот и не надо. Пивом обойдешься. Ладно, ешь да пошли работать. Завтра старик говорит очередные похоронки, так что надо все готовить.
Есть мне не хотелось. В голове крутилась, одна и та же мысль, не выходившая все последнее время у меня из головы - А может и правда, с водки меня так? Хотя я ж и трезвый, и даже без глотка, во время работы, а повидал то всякого! Ладно, в церковь схожу, а там видно будет. Я сказал товарищу что не голоден, и мы отправились работать.
Следующие несколько дней мы работали почти не останавливаясь, и это занимало почти все мои мысли. Почти все вроде казалось нормальным. За исключением того, что я постоянно испытывал странный голод, и время от времени проходя мимо некоторых могил слышал голоса. Они либо пытались мне рассказать о своей прошедшей жизни либо просили о помощи. Но я со временем привык и к этому и даже перестал обращать на это внимание. Платили нам так, как я даже не мог и мечтать, а потому это было единственным, что должно занимать мои мысли!
По крайней мере, я так думал...
Ночь перед последним днем.
В ночь с шестого дня на седьмой, я увидел сон:
Будто стою я рядом со старшим братом, он держит меня за руку, вокруг толпа народу, а метрах в десяти от нас, стоит гроб, в котором лежит тело. Я стараюсь разглядеть покойного (вернее покойную, так как мне откуда-то известно, что зовут почившую Елизаветой Марковной), но с такого расстояния вижу только ярко - синюю ленту, на лбу размытого силуэта.
Подойти же поближе я не могу, потому как любые потуги сделать хоть шаг вперед, прерываются моим братом, каждый раз с силой одергивающим меня назад.
Но я раз за разом, повторяю попытки, обуреваемый любопытством и желанием узнать, что же там такое творится, совершенно не обращая внимание на становящиеся все грубее "рывки".
Когда в очередной раз, Андрюха
– А не хера тебя там делать!
– Он переводит на меня полный раздражения взгляд, в котором без труда читается скрываемый им изо всех сил - страх.
– Сказано же было стоять здесь, вот и стой, а то скажу мамке с папкой, что ты не слушаешься, будешь потом знать!
– А я тогда скажу, что ты слова плохие называешь!
– Парирую я.
– Посмотрю я, как ты с красной жопой от папкиного ремня, об этом рассказывать будешь!
После секундного раздумья, я нахожу чем ответить:
– Ты нас с Вовкой все время стукачами обзываешь, если мы родителям хоть о чем-то ябедничаем, а сам вон, оказывается не лучше!
– А ты меня не учи!
– Он снова дергает меня за руку.
– Я тебя старше, мне лучше знать, как надо! Мелкий еще...
– Зассал просто, так и скажи!
– В раздражении выпалил я. А прежде чем он успел, на это как-то отреагировать, добавил: -Боишься, что она тебя за собой под землю утащит, вот и прячешься тут.
Только я договорил, как почувствовал, что мой брат разжал кисть правой руки, высвобождая мою взмокшую в вязаной рукавичке ладонь; но воспользоваться обретенной вдруг свободой, я не успел, так как прилетевшая сзади затрещина, почти сразу сбила меня с ног.
Боли сквозь ткань, я почти не почувствовал, но, как и большинство детей, отреагировал на это, с немалой толикой драматизма.
Короче, тут-же начал реветь...
– Быстро заткнись, а не то убью!
– Со смесью злобы и волнения в голосе, сквозь зубы процедил Андрюха, одним рывком поднимая меня с земли, возвращая в вертикальное положение. При этом, лишь вскользь удостоив меня взглядом, сосредоточенно рыская глазами по окружающим нас людям, в поисках невольных свидетелей воспитательного процесса, обстоятельства последней части которого он не особо хотел, придавать огласке.
– Не сможешь, при всех!
– Продолжая всхлипывать промямлил я, но все же не решаясь разреветься в полную силу.
– Да? Ну хорошо, тогда посмотрим, дома, когда...
– Чччто когда?
– Когда папка с мамкой на работе будут! Запру в "холодной комнате" и пусть тебя духи утащат...
Произнеся это, он замолчал в ожидании моей реакции.
Я тут-же прекратил хныкать.
Еле дыша, мы оба застыли в оцепенении.
Хоть я был уверен, что вновь оказаться в том месте о котором сказал мой брат, он на тот момент боялся побольше моего, все же была причина, по которой страх быть запертым там, присутствовал и внутри меня. А виной тому были события, об обстоятельствах которых, мое сознание теперь решило мне напомнить, спустя полтора десятка лет, по средствам этих сновидений.