Новое назначение
Шрифт:
— Вот так-так! — Лена обернулась и окинула взглядом юношу. — Не успел прийти, а уже в любимчики попал! Ой, смотрите, он опять краснеет! Ну что за лапочка, я не могу просто!
— Все, разбежались. — Францев затушил сигарету, добитую почти до фильтра, в пепельнице. — Баженов.
— Чего? — откликнулся Славян.
— Жалуются на тебя опять. Говорят, что на язык слишком остер, а на расправу скор.
— Даже знаю кто. Гадалки с Киевского вокзала, да?
— Они. Ну да, клейма там ставить уже негде, согласен. Но мордобой зачем учинил?
— Сами виноваты. — Рыжие волосы на голове оперативника
— Так, что теперь эта парочка в травматологии на пару недель прописалась, — в тон ему закончил Францев. — Одно тебя и извиняет, что они первые в драку полезли.
— Вот!
— Дали ему год! — припечатал ладонь к столу начальник. — Вот… Смотри, нарвешься на проклятие похуже того, что на тебе уже висит. Эти гадалки на Фомину работают, ей хорошую копеечку несут. И не только копеечку.
— И чего, их теперь не щемить? — абсолютно искренне удивился Славян.
— Щемить, но не так же? Тут наскок не сработает, это бабы матерые, хитрые, с врожденной, хоть и слабой ведьмовской силой. Им твои угрозы — плюнуть и растереть. А вот если их прихватить тогда, когда они у какой-то дуры молодой начнут жизненную энергию тянуть, — тогда да. Тогда им труба, потому что в такой ситуации Фомина их прикрывать не станет не за что, ей проблемы с нами не нужны. Сдаст она их нам с потрохами, да еще и должна останется. Но вот пока у меня только жалоба на тебя есть — и все.
— Понял, дурак, исправлюсь! — приняв вид бравый и слегка придурковатый, ровно так, как когда-то завещал служивым людям столь нелюбимый Аникушкой царь Петр, проорал Баженов. — Разрешите отбыть?
— Отбывай, — со вздохом разрешил Францев. — Кунсткамера, иначе и не скажешь…
— А мне куда? — уточнил Ровнин, отлепляясь от стены. — Тут ждать или внизу?
— Да сейчас и поедем, минут через пять, — ответил Аркадий Николаевич. — Сходи перекури, если хочешь. Или ты табаком не балуешься? Забыл, извини.
— Уже начал, — поведал ему юноша. — Так получилось.
— И зря, — сообщил ему начальник. — Курение вредно для твоего молодого здоровья. Давай иди. Встретимся у входа.
Ровнин вышел из кабинета начальника, почесал затылок, а после отправился в «оперскую». Так он для себя назвал то место, где обитали его новые коллеги.
— Видал, как мне за хорошее дело влетело? — осведомился у него Баженов, копавшийся в груде бумаг, лежавших на одном из столов. — Да где же она, елки-палки?
— Чего ищешь? — спросил у него Олег, подходя к сейфу. — Ребята, а у кого ключ? Мне бы пистолет взять.
— А ты зачем его туда убрал? — удивился Морозов, вставая со стула.
— Как положено, — пояснил Ровнин. — Уходишь со службы — сдай личное оружие. Порядок такой. «Оружейки» тут нет, я в сейф и положил, а его закрыл. Ключ в замке был просто.
О своих вчерашних сомнениях на тему, правильно он поступил или нет, Олег упоминать
К тому же у него имелись серьезные сомнения в том, что кто-то посторонний не то что этот сейф откроет и из него что-то возьмет, а в целом попадет на второй этаж, а после сможет из здания выйти на улицу. Собственно, если бы не эти подозрения, он бы оружие и не оставил вот так просто.
— Если решил накиряться вечером вусмерть — то, конечно, можно и оставить «ствол» в отделе, но у нас вроде таких планов вчера не имелось. А, вот она! Нашел! — Он гордо продемонстрировал всем черную записную книжку, а после даже ее поцеловал. — Хвала яйцам, думал, потерял!
— В том сраче, что ты на рабочем месте развел, скоро биологическая жизнь заведется, — заметил Саша, отпирая сейф. — Все понимаю, но это же жуть какая-то. Вон у Саввы — чистота, порядок, все разложено аккуратненько.
— Если вы ищете друга без недостатков, вы навсегда останетесь без друга. — произнес Свешников, меланхолично под чаек поглощавший бутерброд с сыром. — Ирландская народная мудрость.
— Кстати, об ирландцах, — возвестил Баженов, листая страницы записной книжки. — На Смоленке паб открылся. По слухам, там прямо вот настоящий эль наливают. В смысле ирландский. Может, после аванса завалимся, попробуем? Интересно же попробовать?
— Ты до него еще доживи. — Морозов протянул Ровнину его пистолет. — Чую, сейчас, после смерти Хранителя, пойдет вода горячая. Особенно если его грохнули из-за какого-то клада, который он по чьей-то наводке поднял, а владельцу отдать не успел.
— Это да, — согласился с ним Свешников. — Но лучше бы ты ошибся. Не хочу еще одной войны на улицах. От прошлой, зимней, пока не отошел.
— Что до тебя, Олежка, — Морозов положил руку на плечо юноши, — сдавать пистолет каждый вечер не обязательно. Во-первых, у нас тут все проще в этой связи. Понятно, что со стороны может показаться, что это непорядок жуткий, недопустимый, но на деле все не так. Просто такова специфика этого места. Во-вторых, тебя могут дернуть прямо из дома в любой момент, но не в отдел, а на место преступления, и окажешься ты там с пустыми руками. Да, в большинстве случаев от «табельного» проку никакого не будет, но лучше что-то, чем ничего. И тебе спокойнее, голым себя ощущать не станешь. Ну и в-третьих — времена на дворе беспокойные стоят, увы. Тяжело нынче в деревне без нагана.
— Получишь нож — перестанешь таскать пистолет, — добавил Баженов. — Ага, вот и номерок нужный!
— Как говорил Артур Конан Дойл, «револьвер — лучший довод, который может привести джентльмен», — добавил Свешников. — Бутер хочешь? Хороший сыр, костромской.
Кстати, он, разумеется, тоже являлся владельцем ножа, о котором упомянул Славян, того самого, который закреплял за сотрудником некий статус. Из ножен, притороченных к поясу, высовывалась рукоять — чуть изогнутая, сделанная из красного дерева, с впадинами, приспособленными для пальцев, чтобы хват был надежнее.