Новое назначение

Васильев Андрей Александрович

Но посетителей, похоже, это совершенно не волновало, а их, несмотря на будний день и ранний час, хватало. Например, в дальнем углу, рядом с вращающимся туда-сюда вентилятором на ножке, устроилась дама в возрасте с двумя юными девицами, как видно, дочерями. Эта парочка лакомилась мороженым в вафельном стаканчике и без умолку болтала друг с другом.

В другом углу пили пиво два дедка, одетые в брючные костюмы, которые они приобрели, наверное, еще во времена правления Сталина, и в бейсболки, которые с данной одеждой совершенно не монтировались. Пенный напиток старички заедали воблой, причем, судя

по груде чешуи, лежащей на газетке, находящейся в середине стола, далеко не первой и не второй по счету.

Еще тут присутствовал мужик лет тридцати в дорогом спортивном костюме, он тоже проходился по пивку, причем, пренебрегая пластиковой тарой, употреблял его прямо из горлышка. Ну а судя по тому, что под столом стоял уже пяток пустых бутылок, окопался он здесь давно.

Последний, кстати, заметив Францева, с немалым почтением его поприветствовал. Нет, дама в возрасте и дедки тоже одарили начальника Олега кто кивком, кто просто взглядом, но этот не поленился встать, подойти и протянуть руку, произнеся:

— Аркадию Николаевичу наше уважение.

— Здравствуй, — ответил ему начальник отдела. — Не ожидал тебя тут встретить. Какими судьбами?

— Мимо проезжал, дай, думаю, зайду перекушу.

— Пивом? — улыбнулся Францев, глянув на его стол.

— Так оно жидкий хлеб. Считай — еда. Кстати, почту за честь, если составите компанию. И спутника вашего приглашаю.

— Рано вроде для пива. А это, между прочим, тезка твой. Наш новый сотрудник.

— О как, — окинул юношу быстрым взглядом владелец спортивного костюма. — Молодой совсем.

— Зато из ранних, — заверил его Францев.

— Да оно понятно. — Мужчина протянул руку и Ровнину. — Олег. Ведьмак.

— Очень приятно, — не зная, как реагировать на последнее слово, пробормотал юноша. — Тоже Олег.

— Может, все же по бутылочке-другой? — потер ладони представитель ведьмаков. — Да под сухарики? Очень неплохие они тут, солененькие, похожи на те, что мама моя в детстве делала. «Чапаевские»! Чего только не придумают, а?

— Не обижайся, но я тут кое-кого жду, потому…

— Понял-понял, — выставил перед собой ладони Олег. — Работа есть работа. Тем более я все равно скоро на выход собираюсь. Захар Петрович подъехать просил, чего-то ему от меня нужно. Был бы кто другой — пошел бы он лесом. Не люблю я столицу, особенно летом, в ней людей много и жара нестерпимая. Но Петровича не уважить нельзя.

— Поклон ему от меня передай, — попросил Францев, после чего уселся за столик, стоящий таким образом, что ему был виден весь зал и вход, но при этом за спиной находилась стена. Да, иллюзорная, сделанная из синего прорезиненного материала, но стена.

— А ведьмаки — они кто? — осведомился у начальника Ровнин, рассудив, что недавний запрет на молчание сейчас не действует, поскольку посторонних рядом нет. — Родственники ведьм?

— Строго наоборот. — Аркадий Николаевич достал из кармана куртки пачку сигарет и положил ее на стол. — От разного корня их происхождение идет, потому и образ жизни разный. Больше скажу — вражда между ними, давняя и лютая. Кабы не один очень древний договор, так глотки друг другу они резали бы — только в путь. Хотя, конечно, по итогу победа осталась бы за ведьмами. Не сразу, со временем, через

большую кровь, но тем не менее.

— Почему?

— Их больше. Ведьмаки по сути своей вымирающий вид, а ведьмам на белом свете переводу сроду не будет.

Олег подождал, пока он прикурит сигарету, а после поинтересовался:

— А нам кто ближе?

— В смысле — мы за кого? — мигом уточнил Францев.

— Я так понимаю, мы всегда ни за кого, кроме себя самих, — почуяв подвох и чуть помедлив, ответил Ровнин. — Но из этих двух сторон нам все равно ведь какая-то ближе?

— Смысл улавливаешь, — похвалил его начальник. — Если бы еще добавил, что мы всегда на стороне людей, то и вовсе молодцом бы назвал. Что до твоего вопроса… Нам ближе ведьмаки. Хотя бы тем, что они людей как кормовую базу не воспринимают. Им, за очень редким исключением, не нужны ни их смерти, ни плоть, ни души, они живут себе и живут, чтут законы — что людские, что Покон, их не тронешь — и они никого не тронут. Нам, случается, даже помогают. Вот Олег, например, года четыре назад меня с водяником Протвы свел, это река такая в Можайском районе. Очень мне надо было одну штуку узнать, так он приехал, обо всем договорился и взамен ничего не попросил.

Основная беда была в том, что каждый новый ответ Францева рождал в голове Олега новые вопросы, причем в геометрической прогрессии. И очень сложно из них было выбрать тот, который стоило задать прямо сейчас.

— А вот Покон? — наконец определился Ровнин. — Я уже это название слышал. Он — что?

— Ну, как тебе сказать, чтобы в дебри не залезть? — затянувшись сигаретой, произнес начальник отдела. — Свод законов, по которым живут все в Ночи. Независимо от принадлежности. У нас, людей, есть Уголовный кодекс, Гражданский, КЗОТ. А у них — Покон, один на все. Что можно делать, что нельзя, как правильно поступить в такой ситуации, как в сякой. И нарушить его нельзя.

— И не нарушают? — засомневался Олег.

Он прекрасно знал, что закон есть закон, но при этом был в курсе, что если всем его нормам следовать, то легче сразу пойти и повеситься. Невозможно жить исключительно по букве закона. Не получится. Люди ежедневно что-то да нарушают, сами того зачастую не осознавая. Переходят дорогу в неположенном месте, бросают окурки на мостовую, музыку в час ночи на всю ивановскую гоняют, а это ведь все запрещено.

— Нет, — подтвердил Францев. — Представь себе. Потому что даже нежить жить хочет. Кара для тех, кто его преступил, сурова и неотвратима, и это не пустые слова, я сам тому свидетель. Три случая на моей памяти было, когда Покон нарушали, и ни один из тех, кто это сделал, недели после не протянул. Причем двое сами на себя руки наложили, вот какая штука.

— Ничего себе! — проникся Олег.

— Я много думал на эту тему, — добавил его начальник, — и пришел к выводу, что нарушитель Покона просто лишается удачи. Полностью. Вот такой простой и на сто процентов эффективный метод. То есть вероятность того, что любое твое действие приведет к негативным последствиям, выкручивается на максимум. Захочешь хлеба отрезать — оттяпаешь себе палец или вовсе вены вскроешь. Пойдешь в душ — захлебнешься. И так далее. А при таком раскладе лучше не жить, чем жить. Даже если ты призрак.