Новое назначение

Васильев Андрей

– Можно, – покивал Емельяныч. – Вот только что потом? Газеты блажить о милицейском беспределе станут? Это ладно. В телике расскажут, как потерявшие человеческий облик сотрудники 14 ОВД покрошили безобидных, мля, представителей южной, традиционно дружески к нам настроенной республики, – тоже переживем. На край турнут меня на пенсию, но это тоже не самое страшное. Паскуднее всего то, что вот этого малька один хрен после освежуют те, кто приедет из Баку разбираться, из-за чего вся заводка пошла. А они приедут, тебе это не хуже, чем мне, известно. Вопрос – чего ради огород

городить? Смысл какой? Кому мы чего докажем? Остальным бригадам дадим понять, что есть еще порох в пороховницах у ментов? Да срать они на это хотели. Саша, это бабочки-однодневки. Рыбки гуппи, мля! Они помнят только последние шесть секунд своей жизни, остальное их не трясет.

– А крови уйдет много, потому что стволы и у них есть, – покивал Нестеров. – С нашей стороны без потерь тоже не обойдется, а толку с того чуть.

– Именно. И не вздумай сказать что-то вроде: «Думал ли ты, что на старости лет вот до такого доживем». Я себе это каждое утро талдычу, когда бреюсь. Рапорт без даты вон в ящике стола держу, мля. Как совсем под горло прихватит, уволюсь и стану клубнику на даче выращивать. Хоть с ней можно чего заблагорассудится делать – хочешь жри, хочешь на рынке торгуй.

Олег слушал этот диалог, и ему вдруг отчего-то стало грустно. Причину этого он окончательно объяснить себе не смог, но, скорее всего, дело было в том, что он конкретно так встрял. А может, оттого, что эти два умных, опытных и знающих жизнь с не самой лучшей стороны человека, по сути, сейчас извинялись перед ним, сопляком, за свое теперешнее бессилие.

И ему было их очень жалко. Наверное, следовало бы это чувство обратить на себя, а он отчего-то переживал за них.

– Ладно, может, Воронин, которого где-то черти носят, сможет вопрос разрулить, – хлопнул себя по ляжкам подполковник. – У него язык подвешен, завязки хорошие. Ну и мы, если что, со своей стороны кому-то в чем-то пойти навстречу сможем.

– Ясное дело, – подтвердил Сан Саныч. – За так и ворона не каркает.

В этот момент хлопнула дверь и в кабинет вошел только-только помянутый в разговоре Васек, причем по его лицу Олег сразу понял – все. Последняя надежда испарилась.

– По роже судя, на хорошие вести можно не рассчитывать? – как видно, придя к тем же выводам, поинтересовался у прибывшего Маркин.

– Жопа, – подтвердил Васек. – Но оно и напрашивалось. То, что «грача» завалили, старшаки одобрили, мол, чем их меньше – тем дышится легче, но вписываться за мента никто не станет, ибо – западло. Пацаны не поймут. Да и в целом – им это зачем?

– За мзду, – пояснил Сан Саныч.

– Кабы мзда от областников шла, то может быть. – Васек уселся верхом на стол и достал из кармана куртки сигареты. – А наше ОВД – не того полета птица. Не всрались мы никому, кроме местных барыг, а от них толку, что от козла молока. Так что, Олежка, остался у тебя только один путь.

– Какой? – обреченно осведомился юноша.

– Ноги делать из Саратова, – охотно объяснил ему Васек. – И чем быстрее, тем лучше.

Глава 3

– То есть? – Олег даже

головой тряхнул, как видно, надеясь на то, что странные слова, услышанные им только что, высыплются из ушей прочь.

– То и есть. – Старший товарищ выпустил кольцо дыма. – На полгода, может, чутка побольше. Как пойдет.

– А куда? – растерянно спросил молодой человек.

– Комедь, мля! – расхохотался вдруг подполковник.

– Да чего же тут смешного? – уставился на него Ровнин.

– Чему вас в школе учат, а? Грибоедов в свое время писал, мол – поеду в деревню, в глушь, в Саратов, к тетке. Ну или как-то так. А у тебя, Чацкого недоделанного, наоборот все.

– Может, его в какой район спровадить? Хоть бы даже и участковым, – предложил Нестеров. – Мало ли у нас деревень? Поживет там, грибы пособирает, свиньям хвосты покрутит. Единственное – не спился бы. Там от тоски даже такой, как Олежка, запьет.

– Да нельзя его тут оставлять, даже в самой жопе нашего окрестного мира, – отмахнулся от него начальник ОВД. – Перевод хочешь не хочешь, а делать придется, иначе нас первая же комиссия по личному составу может нахлобучить. А без перевода как? В табеле имя значится, зарплата начисляется, а человека под это все нет.

– Ну да, а перевод через наши же кадры и пойдет, – понимающе кивнул Васек. – У нас в ОВД крыс, может, и нет, хотя не поручусь, а к главку подходец найти реально, были бы деньги да желание.

– Про то и речь. – Емельяныч с трудом поднялся на ноги, в коленях у него что-то отчетливо хрустнуло. – Ох, мать твою так. Так вот – надо его спровадить туда, где искать не станут. А если и станут, то задолбаются.

– На Чукотку, что ли? Перепись ягеля устраивать?

– Говорю же – комедь. Все наоборот – Чацкий из Москвы в Саратов отправился, а этот долбоклюй в Москву поедет.

– В Москву? – совсем уж опешил Олег.

– Ты глаза радостно не пучь. Это еще порешать нужно. Тут, на твою удачу, когда карась на нерест шел, к нам с генералом приятель один заезжал на рыбалку. Когда-то начинали вместе, только он в Белокаменной теперь высоко, мля, сидит и далеко глядит, а мы тут остались. Так вот он говорил, что там у них с кадрами не лучше, чем у нас здесь, а местами и хуже. Дошло до того, что чуть ли не учителей и художников в опера берут, лишь бы хоть какой документ о высшем образовании имелся. У тебя же вон диплом юриста, ты им по всем статьям подходишь.

– Надо бы весь расклад приятелю вашему дать, – вкрадчиво посоветовал ему Васек. – От греха.

– Поучи меня еще! – рыкнул на него Маркин. – Ясное дело, что надо. Одна радость – он хоть начальником и стал, а мент правильный, старой закалки. Не совсем вроде скурвился. Пойду наберу. А вы ждите!

И, тяжело ступая, подполковник вышел из кабинета.

– Сдает Емельяныч, – негромко произнес Васек, когда закрылась дверь. – Как бы инфаркт его не хватил. Сан Саныч, ты скажи ему, чтобы он в такую жару водку поосторожней употреблял, особенно после бани. Сосудик какой в башке перекроет – и привет. А если вместо него, например, Пузыря посадят, то беда. Я так точно свалю.