Новогодние неприятности, или Семья напрокат
Шрифт:
Раз, два, три… Ведущая после продолжительной паузы оглашает результаты поединка, но я вообще ничего не слышу из-за фантомной ваты в ушах. Только по Алисиному довольному личику понимаю — мы победили, и тогда уже вместе с ней висну у Демьяна на шее.
— Поздравляю!
— Спасибо.
Произношу рвано и искренне, но никак не могу избавиться от дискомфорта, поселившегося в районе затылка. Позирую терпеливо фотографу, жду, пока Ларин закончит интервью, и все-таки улучаю момент, чтобы поинтересоваться.
—
— Мутный тип. Ходят слухи, что еще недавно был связан с криминалом и тесно общался с авторитетами.
Глава 10.5
Новые факты обрушиваются на меня, словно ушат ледяной воды, но, в целом, укладываются в произведенное амбалом первое впечатление. И я мечтаю поскорее уехать домой и как можно реже пересекаться с оппонентом Демьяна.
К счастью, все эти мысли и оставшаяся после съемок программы тревога быстро растворяются в привычной рутине. Неделя кружит нас в своем водовороте и заставляет забыть практически обо всем.
Мы даже переносим семейный ужин на более поздний срок, потому что банально не успеваем заехать к родителям. Я курсирую между работой, Алискиной школой и танцевальной студией, где она занимается. Демьян разрывается между лицеями, интернатами, поликлиниками и дворцом культуры и часто возвращается из своего штаба за полночь, когда мы с малышкой уже крепко спим и видим десятый сон.
Сегодня — редкое исключение. Нам с Лариным удается обменяться парой слов прежде, чем разбрестись по разным комнатам.
— Ты помнишь, я завтра не смогу Алису забрать, — напоминаю Демьяну на случай, если у него все дни смешались в один бесконечный понедельник, и заплетаю косу, задумываясь о том, что мы все больше и больше походим на полноценную семью.
Делим обязанности. Страхуем друг друга. Воздерживаемся от взаимных упреков — сейчас нелегко нам обоим. Слишком много всего навалилось перед праздниками, как это обычно бывает.
— Помню. Ленчика за ней отправлю.
Кивает Демьян и без особых усилий отрывает меня от стула, чтобы отнести в спальню и уложить в кровать. Заботливо подтыкает одеяло, как делает это для Алиски, и наклоняется, мазнув губами по виску.
— Отдыхай. Тебе нужно много сил на завтра.
— Спасибо.
А следующее утро вполне ожидаемо приваливает меня кучей забот. Просыпаюсь, когда за окном еще темно, торопливо одеваюсь и несусь в кафе, чтобы почистить перышки перед визитом проверяющего.
— Ну, что, перед смертью не надышишься?
Шепотом бросаю хмурой Женьке, напоминающей свежевырытого зомби, и широко распахиваю дверь, впуская внутрь худого высокого мужчину в жутком твидовом костюме мышино-серого цвета. К кончику его кривоватого носа сползают очки в круглой оправе, в руке у него болтается потертый коричневый
С самой ночи метет нещадно.
— Здравствуйте…
— Николай Васильевич. Доброе утро.
Окинув помещение снисходительным взором, цедит наш ревизор сквозь зубы и двигается к информационному стенду. Я же вспоминаю пресловутое «утро добрым не бывает».
— Закон о защите прав потребителей устарел, — склонившись к файлу, где висит этот многострадальный закон, торжественно сообщает нам Николай Васильевич и вызывает у стоящей позади меня Петровой зубовный скрежет.
— Когда?
— Вчера. Новые поправки вступили в силу.
С садистским удовлетворением припечатывает проверяющий и продолжает методично вынимать из нас душу. Придирается к декларациям, сомневается в сроках годности, требует какие-то лицензии, которых у нас нет и не должно быть.
И я закипаю к четвертому часу этого форменного безобразия. Открываю рот, чтобы с чувством послать стоящего перед нами глиста в убогом костюме и осекаюсь, отвлекаясь на вибрирующий телефон.
Ленчик. Пиар-агент Демьяна. Не стал бы понапрасну беспокоить.
— Минуточку. Извините…
— Голубушка, если какой-то звонок вам важнее того, что я напишу в своем акте.
— Сделайте одолжение, Николай Васильевич. Просто заткнитесь, — я все-таки отвожу душу, проглатывая рвущиеся с языка ругательства, и переключаюсь на Леонида. — Привет, Лень. Говори.
— Слушай, Юль, а ты не заезжала за Алисой в студию?
— Нет. Я тут пятый час выделываю акробатические номера с документами перед ревизором.
— Просто учитель танцев сказала, что ребенка забрала мама. Вы с Алисой очень похожи, и я подумал…
— Господи, нет, я ее не забирала, — вздрагиваю от страха, струящегося ледяным потом вдоль позвоночника, и с трудом разлепляю онемевшие губы. — Позвони Демьяну. Я сейчас приеду. Ты где сейчас? В студии?
— Да.
Выпаливаю горячечно, и пулей несусь к выходу, сшибая все на своем пути. Стакан, блюдце, графин.
— Голубушка!
— Да пишите вы в своем акте, что хотите! У нас дочка пропала!
Бросаю истерично через спину и выскакиваю на ступеньки, громко хлопая дверью. Запрыгиваю в первое подвернувшееся такси и, захлебываясь, диктую адрес.
— Быстрее, пожалуйста! Я заплачу любые деньги.
Шумно дыша, я смахиваю с ресниц набежавшие слезы и борюсь с подступающей паникой, пока та скручивает тугим жгутом внутренности.
Где сейчас наша Алиса? Ее похитили и держат в заложниках, чтобы потребовать у папы-депутата баснословный выкуп?
Ну, что, хорошие мои. Я не устаю повторять, у меня лучшие читатели. Спасибо вам огромное за звезды, награды. Ваш отклик — это что-то невероятное.