Новогодний подарок
Шрифт:
— Прошу.
— Я буду краток. Вернее, буду задавать вопросы. Почему это у вас вдруг два уха?
— Мне кажется, я имею на это право. Даже у кошки их два.
— Кому же, в таком случае, принадлежало ухо, которое прислали нам бандиты?
— Мне.
— Тогда, выходит, у вас было три уха, а не два?
— Дело в том, что…
— Покажите ваши руки, пожалуйста, — перебивает его генеральный директор.
Барон поднимает руки и сам тоже с любопытством смотрит на них. Ого! На месте ампутированного пальца вырос новый!
— Почему это у вас
— А у вас? А у вас самого сколько пальцев? А у вас, господа? А у папы римского сколько?
— Оставьте папу в покое! Вы самозванец!
— Признаю, — улыбаясь, соглашается барон Ламберто, — что все это несколько странно и необычно.
— И правильно делаете, что признаете, — снова перебивает его генеральный директор из Сингапура. — Что касается нас, то мы не признаем вас бароном Ламберто, владельцем и президентом банков, которые представляем.
— А кто же я, по-вашему, такой?
— Это ваше дело, уважаемый синьор. Ваши документы нас не интересуют. А за исчезновение барона Ламберто вы ответите полиции.
— Очень хорошо сказано! — хором подтвердили остальные двадцать три генеральных директора.
Двадцать четыре секретаря спешат зафиксировать и это важное замечание.
Барон Ламберто улыбается. Не шутке и не угрозе передать его полиции. Ему пришла в голову другая мысль. Она-то и заставляет его улыбаться.
— Господа, — говорит он, быстро вставая и направляясь к лестнице. — Будьте добры, подождите меня здесь минутку. Я забыл сделать одну очень важную вещь. А мой мажордом тем временем предложит вам какой-нибудь прохладительный напиток.
— Но что вы затеяли?
— Куда вы? Идите сюда!
— Задержите самозванца!
Двадцать четыре плюс двадцать четыре взволнованных синьора с криком бросаются вслед за бароном Ламберто, который, перескакивая через три ступени, мчится наверх, распахивает двери мансарды, влетает в комнату, где его ждут шестеро служащих, и с ходу заявляет:
— Синьорина Дельфина, выходите за меня замуж!
— Что вы сказали, извините?
— Я прошу вас выйти за меня замуж! Разве это было бы не прекрасно? Мне это только сейчас, когда я беседовал с этими господами, пришло в голову. С тех пор как я увидел вас, мое сердце бьется только ради вас! Мои глаза видят только ваши зеленые глаза и ваши огненные волосы! Я чувствую, что мы созданы друг для друга и что мы всегда будем жить счастливо и дружно!
От радости синьора Дзанци и синьора Мерло бросаются друг другу в объятия и признаются, что всегда об этом догадывались. Синьор Армандо мрачнеет, потому что у него тоже были свои виды на синьорину Дельфину. Синьор Бергамини и синьор Джакомини вежливо аплодируют и позволяют себе пошутить:
— А когда же свадьба?
— Да здравствует синьора баронесса!
— Минутку, — невозмутимо говорит Дельфина, — я ведь еще ничего не ответила.
— Скажите — да, Дельфина! — упрашивает барон. — И это будет самый прекрасный день в моей жизни!
— А я скажу — нет!
Удивление, возгласы,
— Неужели «нет»? А может быть, только «нет, может быть»? Или «нет, посмотрим» или даже «нет, подождем немного»? — настаивает барон. — Оставьте мне хоть какую-нибудь надежду! Скажите хотя бы «ни»!
— Ни за что! Пока что замужество совершенно не входит в мои планы.
— А что же входит? — спрашивает синьор Армандо.
— Прежде всего, — говорит Дельфина, — я хочу понять кое-что во всей этой истории. Барон обещал нам что-то объяснить.
— Более чем справедливо, — вздыхает барон (сколько раз ему приходится вздыхать в этот день!). — Так и быть!
— Давно пора, — замечают двадцать четыре генеральных директора, которые тоже поднялись наверх (двадцать четыре секретаря остались на лестнице, им не хватило места).
— В прошлом году в октябре я был в Египте…
Барон Ламберто открывает свой секрет. Рассказывает все по порядку, и Ансельмо все время кивает. А однажды даже прерывает барона, чтобы привести точные слова арабского святого, которого они встретили тогда случайно в тени Сфинкса: «Запомни, что человек, чье имя произносят, остается жить». Теперь двадцать четыре генеральных директора все понимают. От подозрения они переходят к волнению. Когда барон рассказывает о том, как бандиты отрезали ему ухо, затем палец, они не выдерживают — падают на колени, целуют ему руки, особенно новый палец. Кто-то целует даже в ухо. Когда барон рассказывает, как он проснулся в гробу, синьора Мерло крестится, а синьора Дзанци чуть не падает в обморок.
Ансельмо плачет и несколько раз роняет зонтик, который директора банков услужливо подают ему.
— Вот, — заканчивает барон, — вот и все! А теперь что вы скажете, если я предложу тост за здоровье всех присутствующих?
— Кстати, о здоровье, — говорит Дельфина. — Если я правильно поняла, это мы вернули вам ваше здоровье?
— Конечно.
— И даже, несмотря на то что мы не врачи, — продолжает Дельфина. — Мы даже лучше волшебников. Мы поддержали жизнь этого важного господина нашими голосами, нашей работой. Даже не понимая ее смысла. Неделю за неделей, месяц за месяцем мы, как попугаи, повторяли там наверху его имя, не зная зачем. Кстати, а пластинка или магнитофон разве не дали бы тот же эффект?
— Нет, синьора, — объясняет Ансельмо. — Мы пробовали, не получается.
— Нужен был живой человеческий голос, — добавляет Дельфина, — нужны были наши легкие. Многие месяцы была в наших руках жизнь барона Ламберто, и мы не знали этого, даже не подозревали…
— Вот как? — с удивлением восклицает синьор Армандо. — Ведь мы могли бы потребовать увеличения зарплаты.
— Больше того, — поддерживает его синьор Джакомини, — мы, наверное, могли бы запросить даже целый миллиард. Вы, синьор барон, дали бы нам миллиард, если б мы попросили?