Новости любви
Шрифт:
– Вы с ним встретитесь, – сказал мистер Ахмед, пристально глядя на меня.
– С кем? – не поняла я. Он кивнул на фотографию.
– Человек, который провел эту военную операцию, находится в той тюрьме.
– Черт бы его побрал, – проговорил Крис, сузив глаза.
Мистер Ахмед улыбнулся.
– Его брат ждет встречи с вами прямо сейчас.
– Где? – спросил Крис и снова посмотрел на ужасную фотографию.
– Он ждет вас в зале для коктейлей в американском колониальном отеле.
– А как мы его узнаем? – спросила я.
– Он маленький и смуглый. Его зовут Рашид, – ответил мистер Ахмед.
Я посмотрела на Криса.
– Прекрасно.
Ринглер
– Дерьмо собачье, – тихо сказал он.
Мистер Ахмед поднялся и вышел из-за стола, словно собираясь проводить нас до двери. Но в этот момент его забил неукротимый кашель. Он только рукой замахал.
– Пожалуйста, пришлите мне копию этого интервью, – просипел он.
– Я лично об этом позабочусь, мистер Ахмед, – сказала я. – И огромное вам спасибо.
– Маленький, смуглый. Его имя Рашид, – пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Крис вышел следом за мной в приемную. Здесь прохлаждались все те же бравые ребята в невероятно узких джинсах и с хищным блеском в глазах. Они снова зашептались и стали пересвистываться, увидев меня. Вдруг я остановилась и, подняв ногу, направила носок моей туфли прямо в их физиономии. Криса чуть не хватил удар.
– Ты с ума сошла! – заревел он. – Это же не фильм ужасов!
Мы миновали аллею и вышли на узкую дорогу, которая вела к американскому колониальному отелю, который, кстати сказать, представлял собой любопытное архитектурное произведение, а во время войны за независимость 1948 года был штаб-квартирой английских войск. Теперь здесь главным образом проходили разного рода саммиты между палестинцами и арабами, приезжающими в Восточный Иерусалим. Фойе было обставлено марокканскими кожаными креслами, тяжелыми и округлыми дубовыми столами, а потолок украшали бело-голубые изразцы. Пройдя через несколько белых оштукатуренных арок, мы подошли к стойке портье, а потом спустились по трем ступенькам в зал для коктейлей. Крис держался по правую руку от меня. Мы вместе вошли в тускло освещенное помещение. Здесь было довольно-таки трудно кого бы то ни было найти. Но наш человек оказался тут как тут и, по-видимому, был один. Сделав Крису знак подождать, я направилась к нему.
– Здравствуйте, – сказала я, протягивая ему руку. – Я Мэгги Саммерс. Мы можем поговорить здесь?
Он вежливо поднялся и воровато покосился по сторонам.
– Нет, не здесь. Я кое-кого жду.
Мне это начало надоедать. Во-первых, у меня болело ушибленное колено. Во-вторых, я была раздражена этими наглыми молодчиками в редакции, которые перешептывались и пересвистывались при моем появлении. В-третьих, мне не терпелось отправиться с Ави на Мертвое море, где мы должны были провести четыре волшебных дня. И наконец, в-четвертых, мне показалось невыносимым снова слушать бессмысленные демагогические разглагольствования и рассматривать ужасные фотографии мертвых тел и покалеченных детей – все эти подвиги во имя свободы и независимости… Словом, как бы там ни было, я начала ворчать и возмущаться.
– Послушайте, я не понимаю, здесь или нет, какая разница?
– Дело в том, – ответил человек, и его левый глаз начал нервно подергиваться, – что у меня другие инструкции. Должен еще кое-кто подойти.
Я была готова лопнуть от злости. Ай-би-эн заверяли, что эксклюзивное интервью состоится не только с человеком, который сидит в тюрьме, но и с его братом. Все это было оговорено и утверждено в соответствующих
– А этот, о ком вы говорите, он говорит по-английски?
Мужчина явно был в замешательстве.
– Разве для вас это имеет значение?
– Для меня это имеет очень большое значение, – нетерпеливо сказала я. – Я хочу быть первой американкой, которой удастся это сделать.
Он слегка улыбнулся.
– Что мне нравится в американских женщинах – это их агрессивность и напористость. Это по мне.
– Послушайте, – сказала я, бросая взгляд на Криса, который прислонился к стойке бара, – я должна успеть это сделать, пока не стемнело.
– Вот как, – сказал он, трогая пальцами свой ус, – а разве вечером этого нельзя сделать?
Я уже начала задыхаться.
– Нет, нельзя! – сказала я, показывая на Ринглера. – Ему нужен свет, иначе он не сможет снимать.
На лице человека отразился ужас.
– Так вы хотите это снимать?! – прошептал он.
Я поправила рукой волосы и изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Послушайте, это моя работа, я должна ее сделать. Мне это нужно не больше, чем вам. Поэтому не будем зря тратить время. Да или нет? Мы начинаем прямо сейчас, или я немедленно ухожу. И я скажу где надо, что вы нарушили свое обещание, что ваше слово ничего не стоит…
– Нет, нет, никогда! Я не стану этого делать!
– Крис, – позвала я, – подойди, пожалуйста, сюда!
Крис неторопливо приблизился.
– В чем дело?
– Наш друг не хочет держать своего обещания. Он отказывается, чтобы мы его снимали. Что будем делать?
– Прошу вас, – воскликнул человек, покрываясь густой испариной, – я не хочу никаких неприятностей. Обещаю вам, вечером мы сделаем это, но только за деньги и без съемки.
Он полез в карман и вытащил несколько скомканных купюр.
Крис положил мне руку на плечо и пробормотал:
– Погоди, Мэгги. Мне кажется…
– Нет, Крис, – не унималась я, – никаких погоди! – Я ткнула пальцем в лицо человека, которого уже трясло как в лихорадке, и продолжала со злостью:
– Мне не нужны ваши деньги. Если вы забыли, о чем мы с вами договаривались, то я вам это напомню, Рашид!
– Рашид? – повторил он. – Какой Рашид?
В этот самый момент к нему подошла черноволосая женщина. У нее были туфли на высоченных каблуках. Она взяла под руку моего маленького и смуглого собеседника, который, однако, не хотел отзываться на имя Рашид.
– Мустафа, – обратилась она к нему развязным тоном, – как насчет того, чтобы немного поразвлечься?
– Ох, Крис… – пробормотала я, падая в кресло. – Я совершенно потеряла голову!
Но он меня не слушал. Он хохотал так, что едва не валился с ног. Не успела я прийти в себя, как другой маленький и смуглый человек положил мне руку на плечо и сказал:
– Я – Рашид.
Он был похож скорее на Джорджа Гамильтона, чем на какого-то Рашида. На нем был синий блайзер, серые брюки, голубая рубашка с расстегнутым воротником. У него были чрезвычайно густые и курчавые черные волосы и исключительно белые зубы. Такая внешность могла бы, пожалуй, приносить ему сто тысяч дохода в год, если бы он избрал карьеру в Голливуде, снимаясь в роликах, рекламирующих зубную пасту, а не растрачивал себя по пустякам в этой самой ООП.