Новые небеса
Шрифт:
– Найдется, - ответил биофизик, с любопытством глядя на него.
– Тогда подходите в клуб, я столик займу. Договорились? Вы здесь один? Ну и отлично... Посидим, поболтаем, - перешел Кельм на дейтрийский, что означало новый уровень взаимного доверия.
– Хорошо, я не против. Ну до встречи!
– биофизик подхватил лыжи. Кельм поглядел ему вслед.
В общем-то тоже собирался еще покататься, но до того ли теперь?
– Вы меня прямо заинтриговали, - сказал иль Велир, - а что, у вас дело какое-нибудь,
Кельм не зря потратил время - он выбрал удобный столик, в углу и на возвышении, и успел незаметно его проверить. Хотя - камеры и жучки в "Экее"? Хозяева жизни, которые здесь бывают, такого не потерпели бы. И все же, учитывая усиленную слежку в последнее время, да и просто по привычке, Кельм был осторожным.
Народу в кафе было немного, далеко не час пик. Двое лыжников потягивали крэйс за одним из центральных столиков, их обрабатывала полуодетая вангали. У самого выхода мамаша кормила обедом двух юных отпрысков. И по соседству компания золотой молодежи. Ничего подозрительного.
Кельм заказал себе малоградусный крэйс, мясную закуску. Начал потихоньку есть. Для стороннего наблюдателя все выглядело так, будто иль Велир заметил его и присоединился совершенно случайно.
. Биофизик и выглядел не лучшим образом, мешки под глазами, обвисшее лицо. Моложе Кельма, а выглядит старше лет на двадцать. Заказал шницели и двадцатиградусный крэйс.
– В сущности, - сказал Кельм, - просто пообщаться. Вы же знаете, как к нам относятся... идеологию Готана отвергли, но все равно - темноволосый чужак-дейтрин воспринимается соответственно.
Иль Велир оживился. Похоже, Кельм попал в нужную точку.
– - Да!
– подхватил он, - В душе, такое впечатление, они как были, так и остались готанистами. Белые рыцари! Отношение совершенно другое. Вот мы вроде бы и ведем обычный дарайский образ жизни. Я работаю. Вела сидит с детьми, хозяйничает. Дочь пошла в классическую... она там единственная дейтра, конечно. И все равно -- соседи косятся... вроде бы и вежливо общаются, но...
– биофизик махнул рукой.
– - Вот и у меня те же проблемы, - посетовал разведчик, - но что тут сделаешь? А ты, я видел, недавно на телевидении побывал?
Он непринужденно перешел на "ты", и биофизик, уже уговоривший бокал крэйса, воспринял это естественно.
– Было дело.
– Я смотрел "Вечернюю беседу". Неплохо - считай, миллионная аудитория.
– А, - иль Велир махнул рукой, - там бабки неплохие. У меня же дом, кредит выплачивать надо! Знаешь, вроде зарплата и ничего, - поделился он, - но как-то все почти в банк уходит. Жена на еде экономит, бегает ищет, где дешевле. Отгрохали домину, теперь маемся. Но с другой стороны, детям ведь это. И они получат дом по наследству, уже заживут как люди...
– Да, жилье здесь -- это все. А я снимаю...
– Ну ты одинокий, тебе кому оставлять. Слушай, а чего не женишься?
– Да ну их, баб этих.
– Может, ты и прав, - иль Велир отлил себе крэйса в бокал.
–
– Угу. Подзаработал немного. Полчаса потрепаться в камеру -- и получаешь, как за месяц в лаборатории. Обычное бла-бла-бла... дейтрийский фундаментализм... тоталитаризм... про тяжелое детство, про милитаристское воспитание.
– Я слышал, ага.
– Понимаешь, как бы информация из первых рук. Я свидетель.
Кельм кивал. В той передаче участвовали -- дарайский офицер (не вангал, разумеется), две светских дамочки -- журналистка и общественная деятельница, обе ни сном ни духом про Дейтрос, руководительница интеграционного центра для эмигрантов (она сетовала на плохую приспособляемость дейтринов к здешнему обществу), и "свидетель" - то есть иль Велир. Образец идеального эмигранта: нашел прекрасную работу, интегрировался, сделал карьеру, образован по-дарайски, не беден, прилагает все усилия, чтобы заслужить признание и одобрение со стороны коренных дарайцев.
Свято верит в демократию и рассказывает леденящие душу ужасы о Дейтросе.
– Мне вот не предлагали, - сказал Кельм, - видно, я не очень-то подхожу для таких шоу.
– Ты в военной области работаешь, у вас все засекречено.
– А у вас нет? Тоже ведь стратегическая наука.
– У меня-то что секретить? Воздействие облачного тела на вилочковую железу. Механизмов никто не знает, и при нашей жизни, видно, никто и не узнает, аминь.
– У тебя -- нет, но ведь знаешь какие вещи бывают? Например, я слышал, разрабатывают излучатель, который расшатывает подвижность облачного тела. Не знаю уж, зачем -- разве что, для триманцев. Не слышал такого?
Иль Велир молчал. Кельм сидел расслабленно, бросив руку на спинку стула.
– Пару лет назад, - сказал иль Велир, - встретил я на симпозиуме одного дядечку. Вот он нес такую ересь, да. Было дело. Он не сам этим занимается, но вроде, кто-то занимается. Хотя по-моему, шарлатанство это все.
– Почему же, интересно! Что за дядечка-то?
– Дядечка колоритный, - биофизик хихикнул, - на гнома похож. Весь такой заросший, борода до бровей, длинные волосы развеваются. Дедуля, совершенно седой. Звали его... погоди... Ларт, а по фамилии то ли Каба, то ли Кейба.
– А сам он, значит, в другой области работает?
– Да почем я знаю!
– Давай еще выпьем, - предложил Кельм. Скосил глаза на соседний столик. Компания приличной молодежи -- старшеклассники из классической или студенты, раз здесь - не из бедных семей. Парни в спортивном, а девушки все как в форме в черных кожаных платьях на бретельках, плечи полностью открыты и овальная громадная дыра, обнажающая живот, по моде покрытый сложным узором с точками пирсинга, едва ли не до лобка. Смеются, тянут крэйс или молоко -- какое там молоко, с хайсом, конечно. Высокий белобрысый губошлеп обнимает за плечи девушку-змею, обтянутую черным. Она заливисто, неестественно хохочет, обнажая мелкие белые зубки.