Новые приключения Шерлока Холмса (антология)
Шрифт:
— Мистер Холмс, — проговорил он, — зачем вы говорите о таких выводах, если сами убеждены в том, что они неверны?
— Почему же вы, ваше превосходительство, полагаете, что я считаю эти выводы неверными?
— Потому, что вы только что сказали мне, что катастрофу можно будет предотвратить. Вы не сказали бы так, если бы были убеждены в виновности полковника Юсуфоглу.
На губах Холмса появилась едва заметная улыбка.
— Сначала надо понять, что мы подразумеваем под виновностью. Не стоит забывать, что в случае с любым убийством для выяснения личности убийцы огромное значение имеет его мотив.
Паша сдвинул брови:
— Боюсь,
Холмс кивнул, и паша позвонил в колокольчик. Вошел уже знакомый нам мрачный парень; паша что-то быстро сказал ему по-турецки, он ушел и через несколько минут вернулся в сопровождении высокого широкоплечего человека — полковника Юсуфоглу. Это был настоящий великан со смуглым лицом, густыми черными усами и пронзительным взором. Должен признаться, что мне он показался опасным типом, вполне способным при необходимости убить человека. Паша представил нас друг другу, и мы с Холмсом обменялись с полковником рукопожатиями, после чего он сел на стул, устремив на нас подозрительный взгляд.
— Полковник, — начал Холмс, — надеюсь, вы извините меня, если я буду говорить открыто и напрямик, поскольку на кону сейчас стоит слишком многое. Вам, без сомнения, известно, что вы — главный подозреваемый в убийстве Антона Симеонова. Что вы можете сказать в свою защиту?
— Я не убивал болгарина, — бесстрастно ответил полковник.
— Кто же в таком случае его убил?
— Насколько я понимаю, это ваша задача — найти ответ на этот вопрос.
— Тем не менее мне было бы интересно узнать ваше мнение.
— Я не был свидетелем выстрела, так откуда же мне знать, кто его совершил?
— Что вы имели в виду, когда сказали графу Балинскому, что он знает правду?
— Я хотел сказать, что ему должно быть известно, что у меня не было никаких причин совершать убийство. Даже он должен понимать, что это вызвало бы те самые последствия, которые все мы желали предотвратить.
— Что означали ваши слова «Спросите сами себя, кто убийца»?
Военный атташе беспокойно поерзал на стуле.
— Я предлагал ему подумать получше.
Я заметил, что Орман-паша смотрит на полковника с беспокойным выражением на лице, словно находит его ответы на вопросы Холмса слабыми и неубедительными.
Холмс вскочил со стула:
— Благодарю вас, полковник! Вы рассказали все, что мне нужно было узнать.
Полковник поднялся на ноги, глядя на Холмса со смешанным выражением злости и страха, потом повернулся к Орман-паше и сказал ему что-то по-турецки. Паша кивнул. Полковник еще раз сверкнул глазами на Холмса и быстро вышел из кабинета.
— Орман-паша, — сказал Холмс, когда за полковником закрылась дверь, — есть ли среди служащих посольства кто-нибудь, кто знает болгарский язык?
— Я сам говорю по-болгарски, мистер Холмс, — с некоторым удивлением ответил паша.
— Замечательно. В таком случае, может быть, вы сможете сказать мне, верен ли мой перевод вот этой болгарской фразы? — И он протянул паше небольшой листок бумаги.
Паша взглянул на листок, и меня поразило, как явственно он вздрогнул.
— Что это значит, мистер Холмс? — воскликнул он. — Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что это дело еще сложнее, чем нам казалось поначалу. Верен ли перевод?
— Верен, мистер Холмс, — ответил паша, удивленно
На обратном пути Холмс остановился у почтового отделения, чтобы отправить телеграмму. Затем он отправился в клуб «Диоген» навестить Майкрофта, а я продолжил путь на Бейкер-стрит в одиночестве. Когда Холмс наконец вернулся домой, он прошел прямиком к каминной полке, и, к моему ужасу, в руках у него появился шприц, при помощи которого он потакал своей единственной слабости.
— Дорогой Холмс, — воскликнул я, — расследование закончено?
— Да, Ватсон, я пришел к окончательному выводу по этому делу.
Мы поужинали в тишине и спокойствии. Встав из-за стола, Холмс сказал:
— Завтра утром мы отправимся в Сток-Морден спасать мир. Советую лечь спать пораньше, Ватсон.
И он удалился в свою спальню, а я пошел в свою в невеселом расположении духа.
На следующее утро к Холмсу вернулось бодрое настроение. Сразу после завтрака мы отправились на вокзал Виктории. Когда мы прибыли в Ройстон-мэнор, я заметил череду запряженных великолепными лошадьми богатых карет, которые двигались по широкой гравиевой дороге, ведущей к особняку. Старый дворецкий провел нас в гостиную, где, к моему изумлению, уже собрались все действующие лица недавней трагедии. Лорд Эверсден сидел в своем кресле, Орман-паша — на диване рядом с ним. На том же диване расположился барон Нопчка, а господин Леонтиклес и полковник Юсуфоглу заняли кресла напротив. Граф Балинский, словно считая ниже своего достоинства разделять такую компанию, сидел немного в стороне, у окна. Майкрофт Холмс занял стул с прямой спинкой, стоящий у столика за диваном.
Когда мы вошли, лорд Эверсден встал и подошел поприветствовать нас.
— Я получил вашу телеграмму, мистер Холмс, — сказал он. — Как видите, все в сборе. Инспектор Лестрейд приедет примерно через час.
Министр жестом пригласил нас сесть, и я опустился на стул рядом с бароном Нопчкой. Холмс отклонил приглашение и остался стоять.
— Джентльмены, — начал Холмс, — я рад сообщить вам, что я раскрыл преступление, бросившее тень на международные отношения в Европе. К сожалению, вероятность того, что нам удастся привлечь преступника к ответственности, невелика, ибо мы имеем дело с чрезвычайно хитрым негодяем. В результате предпринятого мной расследования я пришел к выводу, что в особняк проник вооруженный грабитель. Ему удалось незамеченным пробраться на второй этаж, где на него наткнулся господин Антон Симеонов. Прежде чем Симеонов успел поднять тревогу, грабитель выхватил револьвер и выстрелил, опередив свою жертву, — ведь Симеонов тоже достал оружие. Затем убийца сумел спрятаться за большим креслом в коридоре. Когда все вы ушли оттуда, он выпрыгнул из окна, уничтожил все следы и удалился. Весьма маловероятно, что его когда-либо удастся арестовать.
Все мы смотрели на Холмса в великом удивлении. Лорд Эверсден сказал:
— В это невозможно поверить, господин Холмс. Нет никаких оснований считать, что все произошло именно так, как вы говорите.
И министр в волнении обернулся к Майкрофту, который, один из всех присутствующих, слегка кивал головой с понимающей улыбкой на губах.
Граф Балинский презрительно фыркнул.
— И вы думаете, что мое правительство будет удовлетворено подобной историей, таким неприкрытым вымыслом? — Он поднялся на ноги. — Прошу меня простить, лорд Эверсден, но я должен отправить телеграмму в Санкт-Петербург.