Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Бетанкур Джон Грегори

– Вы не видели, что он делает?

– Я завтракал с миссис Бримикум, когда это случилось. Однако я рассчитывал вернуться раньше.

– Почему же не вернулись?

Он пожал плечами:

– Яйцо на завтрак готовилось гораздо дольше обычного. Я помню, как экономка извинялась.

Уэллс воскликнул с досадой в голосе:

– Опять эти злосчастные яйца!

– В любом случае, – продолжил Брайсон, – меня не было всего несколько минут. Но к моему возвращению Тарквин уже полностью перерезал несущий трос.

– Значит, вы четко указали Тарквину на кислородный кабель.

– Я ведь уже говорил: и указал, и объяснил его

назначение.

– И Тарквин никаким образом не мог перепутать воздуховод с несущим тросом?

Брайсон недоуменно вскинул брови:

– Что вы имеете в виду?

Я почесал голову.

– Возможно ли, чтобы он как-нибудь задел горелкой центральный трос, пока работал с кабелем кислородной подводки?

Брайсон недобро усмехнулся:

– Едва ли, доктор. Несущий трос находится примерно в четырех футах от воздуховода. Ему пришлось бы повернуться, вытянуться и держать там горелку, чтобы сделать то, что он сделал. Можно подняться на ферму и в этом убедиться, если вам угодно. – Казалось, он потерял уверенность в себе. – Послушайте, мистер Холмс, я не жду, что вы мне поверите. Конечно, я всего лишь простой инженер, а Тарквин – брат Ральфа.

– Брайсон…

– Но лично у меня сомнений нет. Тарквин намеренно перерезал несущий трос и таким образом убил брата.

* * *

На этом мы закончили в тот день наше расследование.

Я выполнил просьбу Холмса в отношении собаки по кличке Шеба. При беглом осмотре мне удалось обнаружить, что конечности бедного животного тонкие и искривленные от большого количества переломов. Я взял образец ее мочи и доставил его в больницу Чиппенхэма, где один мой старый друг по медицинскому факультету провел несколько простых анализов. В течение часа уже были готовы результаты, мне их вручили в запечатанном конверте, который я сунул в карман, после чего вернулся к своим спутникам.

Они остановились на ночь в Чиппенхэме на постоялом дворе “Маленький Джордж”. Трактирщик с огромным пузом, прикрытым белым фартуком, дружелюбно поприветствовал нас, мы поужинали хлебом с сыром и, наслаждаясь местным элем (впрочем, Холмс удовольствовался своей трубкой), без умолку разговаривали.

– Тем не менее это совершеннейшая загадка, – рассуждал Уэллс с набитым хлебом ртом. – Так было ли вообще убийство? Или все это – просто какой-то ужасный и непонятный несчастный случай?

– Думаю, такую возможность мы можем исключить, – возразил Холмс. – Тот факт, что между рассказами Тарквина и Брайсона столько противоречий, достаточен, чтобы дать нам понять: что-то тут не так.

– Один из них – предположительно убийца – врет, – подхватил Уэллс. – Но кто? Давайте размышлять логично. Их рассказы о нескольких решающих секундах, когда был перерезан трос, на девяносто процентов схожи; оба они подтверждают, что Брайсон давал инструкции Тарквину. Разница в том, что, по словам Брайсона, он достаточно четко велел Тарквину резать воздуховод. А Тарквин утверждает, что получил столь же определенные инструкции перерезать трос с оранжевой полосой, оказавшийся несущим. И тут возникает небольшая проблема. Две версии симметричны, как зеркальное отражение. Но какая из них – оригинал, а какая – подделка? Что ж, обратимся к мотивам. Могла ли зависть, которую испытывал Тарквин к своему брату, – думаю, очевидная всем, – сподвигнуть его на убийство? Кто знает. Однако

финансовой выгоды он не получал. А с другой стороны – инженер. Мягкий, отзывчивый характер Брайсона побудил его проникнуться нежностью к Джейн Бримикум. Как может такой отзывчивый человек быть способным на заранее спланированное убийство? Выходит, у нас опять симметричность. У каждого из них есть мотив…

Холмс все это время удовлетворенно попыхивал трубкой, не мешая Уэллсу развивать его теорию. Наконец он включился в разговор:

– Рассуждения о психическом состоянии подозреваемых редко бывают столь же полезны, как сосредоточенность на существенных фактах дела.

А я добавил:

– Уверен, что характерные обстоятельства смерти были как-то связаны со свойствами самого инерционного корректора, хотя и не могу понять как.

Холмс одобрительно кивнул:

– Молодец, Ватсон.

– Но, – возразил Уэллс, – мы даже не знаем, работал ли вообще корректор, или это было пустое хвастовство Ральфа – полет фантазии, вроде его путешествия на Луну! Пузырек с той лунной пылью все еще у меня…

– Вы ведь присутствовали на обеде в лаборатории, – напомнил Холмс.

– Ну да. И Ральф устраивал небольшие демонстрации своих идей. Например, он ронял горсть камней, и самые тяжелые камни притягивались к земле быстрее остальных, что опровергало знаменитый опыт Галилея. Но я не увидел ничего такого, что не смог бы повторить умелый фокусник.

– А что вы скажете о мышах?

Уэллс нахмурился.

– Они были довольно странными, мистер Уэллс, – заметил я.

– Мы можем представить себе, как искаженная гравитация сказалась бы через ряд поколений на насекомых и животных, находящихся в этой комнате, – снова заговорил Холмс. – Допустим, мыши: им, из-за маленького размера, хватило бы самых тонких конечностей для поддержания уменьшившегося веса.

Уэллс сразу ухватил мысль Холмса:

– И они развивались бы в этом направлении, согласно закону Дарвина, – несомненно! У последующих поколений появились бы вытянутые конечности. Насекомые вроде вашего муравья, Ватсон, могли бы вырасти до больших размеров. Но вот животные покрупнее притягивались бы к земле сильнее. Лошадям, к примеру, возможно, потребовались бы ноги такой же толщины, как у слона, чтобы выдерживать их вес.

– Вы правы, – подтвердил Холмс. – Но я сомневаюсь, чтобы у Ральфа было время или возможность изучить больше одного-двух поколений более развитых животных. Для экспериментов он использовал только несчастного лабрадора жены. И когда Ватсон вскроет конверт, лежащий у него в кармане, вы увидите, что анализ образцов мочи собаки свидетельствует об избыточном уровне кальция.

Я был поражен. Но, достав и открыв конверт, не удивился – надо знать этого человека! – что результаты анализа полностью соответствовали тому, о чем сказал Холмс.

– Избыток кальция – из костей самого лабрадора, – продолжил Холмс. – Пока Ральф удерживал Шебу в таком месте, где ее вес уменьшался, мускулатура и структура костей животного становились все слабее, при этом костный кальций вымывался и выходил с мочой. Такое же явление наблюдается у пациентов, вынужденных соблюдать постельный режим, а о наличии этого синдрома у собаки мне сказали изменившие свой цвет участки газона.

– В таком случае способ убийства Ральфа Бримикума, – рассудил Уэллс, – действительно должен быть связан с успехами Ральфа по изменению гравитации.