Новые Ряженки. Тайна старика Зуича

Буйновская Регина

Они увлекательно чиркали всякие картинки, а Пискуш подсказывал, как правильно рисовать. Карандаши и кисточки он не давал никому, боясь, что их погрызут и испортят. После таких художеств мамы долго отмывали мышатам лапки, но всё же были довольны, что детвора не пищала полдня под носом и не носилась с бусинками в футбол, а была занята делом.

В один из таких дней к Пискушу пожаловала семья Мышбильдорн – господин Огрыз с женой Крсарией и двумя противными и несносными сыновьями. Пока все сидели за столом, пили молоко из расписных чашек Пискуша, (налитое в очередной раз Зуичем в

блюдце за печкой, и которое Пискуш успешно перелил себе в бутылочку с помощью трубочки), – всё шло прекрасно. Господин Огрыз рассказывал, о том, что заставило их мигрировать аж из Англии в Россию, и какие лишения пришлось пережить его семье по пути сюда. И первое, с чем они столкнулись – это с невоспитанностью мышиного населения России – они почему-то все в его имени делали ударение на последний слог, а в имени жены всегда вставляли букву «ы» перед «с», не обращая никакого внимания на замечания, доводя этим Крсарию до бешенства.

Пискуш их сочувственно слушал, а сыновья Мышбильдорн в это время надгрызали всё, что успевали схватить на столе, разбрасывая крошки по полу.

– Не стоит волноваться, Пискуш, – говорила Крсария. – Малыши во время игры успеют проголодаться, вот и подберут всё, что разбросали.

Она улыбнулась, обнажив свои слишком выдающиеся вперёд два верхних зуба. Пискуш догадался, почему её прозвали «Крысария».

– Слыхали мы, что ты прекрасно рисуешь портреты, Пискуш! – радостно воскликнула Крсария. – Мне бы очень хотелось иметь свой портрет у себя дома! Я тогда смогла бы всем моим гостям рекомендовать тебя, как талантливого художника! – она снова улыбнулась своей крысиной улыбкой.

Пискуш меньше всего ожидал подобное предложение не потому, что не был тщеславным, а потому, что ему очень не хотелось рисовать портрет Крсарии: он не мог обманывать самого себя – он рисовал так, как видел. Едва он собрался деликатно отказать, как услышал восторженное одобрение Огрыза Мышбильдорна:

– Дорогая, это прекрасная идея! Надеюсь, Пискуш будет столь любезен и не откажет нам в этом удовольствии!

Пискуш совсем не желал доставлять им такое удовольствие, но он был вежливым и добрым мышонком и вовсе не хотел стать частью «невоспитанного мышиного населения». Поэтому он пригласил Крсарию пересесть на стул возле мольберта и принялся рисовать.

Пока Пискуш рисовал, двое сыновей носились по комнате, гоняя бусинки, подгрызали крошки на полу и пищали, а точнее, орали во всё горло. Крсария, глядя на них, умилялась своим малышам, которые порядком надоели Пискушу, а господин Огрыз пролистывая книги Пискуша, то и дело отвлекал его своими вопросами.

– Какой смысл иметь столько книг, когда жизнь так коротка?! – недоумевал он.

Пискуш закончил портрет. Воодушевлённая и радостная Крсария встала со стула и подошла к мольберту. Её крысиная улыбка исказилась.

– Что это? Как это понимать? Какой ужас! Мои зубы…

– Точно такие же, как на портрете – закончил фразу Пискуш.

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась Крсария. – Разве я похожа на крысу? – заорала она.

Огрыз, бросив книгу, вмиг оказался возле мольберта. Он с интересом разглядывал портрет жены.

– Очень даже естественно

и… – он тут же осёкся, натолкнувшись на буравящий взгляд Крсарии.

– Мы немедленно уходим отсюда! – выкрикнула она. – Дети! Собирайтесь!

Не дав им догрызть крошки, разбросанные на полу, она схватила их за лапы и потащила к выходу. Огрыз вздохнул и кивнул на портрет:

– Вряд ли он теперь понадобится.

– Не стоит переживать, – ответил Пискуш, нисколько не расстроившись происшедшим, – я оставлю его у себя!

Перед выходом Крсария обронила:

– Я очень разочарована, Пискуш! Лапы моей больше не будет в этом доме! – и тут же вышла, потащив за собой мышат. Господин Огрыз похлопал Пискуша по плечу:

– Не сердись, старина, ещё увидимся, – и вышел вслед за женой.

Он был симпатичен Пискушу в отличие от его жены. «Если он её терпит, значит, очень любит» – подумал Пискуш.

Несмотря на заверение Крсарии больше не появляться в доме Пискуша, чета Мышбильдорнов всё же удостоила его своим визитом на Рождество, когда Пискуш разослал приглашения своим собратьям – соседям и церковным мышам. Не обошёл он своим вниманием и Мышбильдорнов. Гости, как всегда, наслаждались угощением, вели беседы, дети, получив рождественские подарки, веселились от души, когда один из гостей заметил на стене портрет Ксарии.

– Какое поразительное сходство! – воскликнул он. – Пискуш, ты – прирождённый талант!

В этот момент Крсария неестественно улыбнулась, но промолчала, гости одобрительно кивали, хвалили талант Пискуша. Огрыз, не зная, как на всё это реагировать, тоже кивал. После этого дня Пискуш больше их не встречал.

Глава 9

«НАСТОЯЩАЯ ОХОТА НАЧИНАЕТСЯ!»

– Пап, мам! Сегодня у меня очень важный день! Я иду помочь другу.

Пискуш стоял перед портретом своих родителей, который нарисовал ещё до того, как папу прихлопнула мышеловка бабы Зины, а маму поймал дворовый бездомный кот (так ему рассказали соседские мыши). Потеряв в детстве родителей, ему рано пришлось стать самостоятельным. Пискуш увидел, как они улыбнулись. Он чувствовал, что они рядом, поддерживают и гордятся им.

– Сегодня первый раз в жизни меня поймает кот! – радостно заявил он.

Пискуш отвернулся от портрета, почувствовав, как их морды исказились от ужаса. Они открыли рот, что-то ему кричали и махали лапами.

– И не надо так волноваться! Кот Тимоха – это и есть мой друг, которому я собираюсь помочь! – Пискуш всё ещё не поворачивался к портрету. – Между прочим, он меня от смерти спас, когда меня чуть не сожрал петух Яшка.

Пискуш вновь посмотрел на портрет. Теперь он видел, как жутко взволнованные родители говорят: «Спас, чтоб самому и сожрать!»

– Нет, он не такой! Он мог поймать меня в первый же день, когда я поверил его слову, которое он мне дал – защищать друга, то есть меня. И он защищал! – Пискуш сел на кровать. – Простите, но таким уж я уродился и уже не изменюсь. Лучше пожелайте мне удачи! – Пискуш снова взглянул на портрет. Глаза родителей излучали любовь. – Спасибо! Я вас тоже очень люблю!