Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Итак, поскольку имя его отца было связано с переходом реки вброд, Банкрофт решил, что метафорически построит через реку мост, вместо того чтобы идти по воде. Поэтому в качестве фамилии он взял себе Бридж [8] , однако аллитерация в сочетании «Банкрофт Бридж» не пришлась ему по душе, и потому он выбрал латинское слово «мост» – Понс. Как можно заметить, столь тщательная работа над псевдонимом говорит о довольно изощренном ходе мыслей – этим отличаются они оба: как Банкрофт, так и мой брат Майкрофт. Несомненно, именно поэтому они и поладили. Более того, подобный склад ума наверняка явился причиной успеха созданного Майкрофтом
8
Bridge – мост (англ.).
Как я уже сказал, Банкрофт поступил на службу к Майкрофту в девяносто втором году. Вскоре его назначили ответственным за руководство моей деятельностью, пока я путешествовал по Азии и Среднему Востоку, а также Европе и США. Это помогло ему приобрести полезный опыт. Насколько мне известно, в данный момент он отвечает за большинство местных агентов Майкрофта. А сам Майкрофт занимается сбором и обработкой сведений из разных подразделений правительства, не только из Министерства иностранных дел. Кроме того, он ведет дела с политиками и военными лидерами.
К этому моменту мы уже довольно далеко отъехали от Лондона. Поезд двигался с приличной скоростью. Мне не верилось, что Холмс до сих пор скрывал от меня столько сведений о своем прошлом. В течение долгих лет я считал, что у него нет родственников, и, узнав о Майкрофте, был крайне удивлен. Но сведения о родителях, еще одном брате, невестке и трех племянниках, необычайно напоминающих старших братьев моего друга, просто поразили меня. Я изо всех сил старался не перебивать прославленного сыщика – лишь бы не спугнуть его и узнать как можно больше о его семье. Однако один вопрос мне все же пришлось задать.
– Знаете, я все же не понимаю, почему вы окружили своих родственников такой тайной.
– Что ж, – ответил Холмс, – в обычной ситуации я не стал бы секретничать. Однако случилось некое событие, поставившее под угрозу их жизни, и потому… тем, кто остался в Йоркшире, лучше было держаться подальше от беспутных родственников, уехавших в Лондон.
Как я уже сказал, Майкрофта сразу приметили в правительстве, благодаря чему он довольно быстро продвинулся по службе. Вскоре он уже помогал разрабатывать курс для множества департаментов. А потом о человеке, чей мозг подобен мощнейшей вычислительной машине, услышали и агенты иностранных держав.
Я до сих пор не в курсе, что же именно произошло. Да и семья Шерринфорда не понимала, какая угроза нависла над ними, – они лишь знали, что находятся в опасности. Майкрофт не раскрыл нам этих сведений и не рассказал о том, какие меры ему удалось предпринять против агрессоров. Мне известно только одно: в сентябре восьмидесятого года, через месяц после моего знакомства с моим племянником Зайгером, случилось нечто такое, что поставило под угрозу жизни моих родных в Йоркшире, и причиной тому было положение Майкрофта в правительстве. Тогда ценность моего брата в государственных делах уже считалась бесспорной, и на высшем уровне было решено предотвратить подобные угрозы в дальнейшем, чтобы ничто не могло оказать на него давления.
Агенты правительства ее величества пообщались с жителями окрестных деревень в районе нашего родового поместья и попросили их делать вид, что семья Холмсов из Норт-Райдинга не имеет никакого отношения ни к Майкрофту, ни ко мне. Полагаю, что уже тогда брат включил меня в свои планы, поскольку понимал, что я остаюсь в Лондоне и собираюсь вести дела с не самыми законопослушными представителями общества.
Местные жители согласились сотрудничать, и после этого из официальной
Конечно, план был не идеальный. Но предполагалось, что этого будет достаточно для того, чтобы сбить вражеских агентов, угрожавших семье Шерринфорда, с толку. В течение многих лет местные жители то и дело сообщали, что некто пытался выведать у них информацию об обитателях нашего поместья. Иногда это были журналисты, а иногда – загадочные незнакомцы, которые и являлись, по нашему предположению, агентами преступных либо иностранных шпионских сетей.
Безусловно, больше всего мы опасались угроз со стороны профессора Мориарти и его организации. В сущности, он гостил у нас чуть ли не целое лето и был прекрасно осведомлен, кто где находится. Впрочем, он так и не предпринял никаких действий. Могу лишь предположить, что ему помешал некий своеобразный кодекс чести. Вполне возможно, он чувствовал себя в чем-то обязанным – в конце концов, к нему там очень хорошо относились. А быть может, он решил, что и мне что-то известно о его семье, и ошибочно предположил, что я перейду в контрнаступление. Возможно, так я и поступил бы. К счастью, информацию о моих родственниках, которой он обладал, Мориарти оставил при себе. По крайней мере, ничто не указывает на то, что лица, пытавшиеся возродить его криминальную структуру, догадывались о нашем существовании.
С минуту я обдумывал услышанное, а затем спросил:
– Вы все время ссылаетесь на родных в Йоркшире как на семью Шерринфорда. Значит ли это, что ваших родителей уже нет в живых?
– Мать скончалась в апреле восемьдесят восьмого. Хоть вы и жили тогда на Бейкер-стрит, я не стал упоминать об этом печальном событии. Оглядываясь назад, я понимаю, что смерть матери сильно потрясла меня. Отец умер гораздо раньше, летом семьдесят седьмого года. Он так и не успел узнать, что я добьюсь значительного успеха на том поприще, над которым он так насмехался.
Я припомнил весну 1888 года. Холмс ничем не выдал факта смерти матери. Возможно, на его смятение указывали лишь заминки в нескольких расследованиях. Особенно ярко это проявилось в деле о загадочном жильце, поселившемся по соседству от мистера Гранта Монро [9] . Гений дедукции тогда построил свои умозаключения на совершенно ошибочной и, надо сказать, нелицеприятной догадке. Убедившись, что истина не так жестока, он попросил меня тут же напомнить ему о Норбери, когда он будет вести себя чрезмерно самонадеянно либо недооценит ситуацию.
9
См. рассказ А. Конан Дойла «Желтое лицо».
Поезд набирал скорость. Каждый из нас был погружен в воспоминания, и мы проехали несколько миль в молчании. Я прекрасно понимал, как чувствует себя Холмс. У меня самого отец умер от алкогольного отравления, завершившего его никчемную жизнь, которая неслась по нисходящей от успеха, стабильности и респектабельности к полному провалу. Мать скончалась, не в силах вынести ухода отца. К слову, это случилось гораздо раньше, чем могло бы. Тем не менее ее кончина совершенно выбила меня из колеи. Лишь когда я стал старше, получил степень доктора, потратил несколько лет на путешествия и отправился на службу в армию – лишь после всего этого мне удалось совладать с той горечью, которая терзала меня после гибели родителей.