Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Зайгер выпрямился, насторожившись. Я взглянул на Холмса – могу утверждать, что и он никогда не слышал этой истории.
– Не буду вдаваться в подробности, – продолжал Шерринфорд, – но меня попросили отправиться в Прагу. Там я выполнял поручение правительства – доставлял послание королевской семье Богемии. И чтобы замаскировать свою деятельность, я путешествовал вместе с семьей. Вильяму было лишь девять, Банкрофту – около семи. Ну а твоя мать была отягощена заботами о тебе, Зайгер, – мы вот-вот ожидали твоего рождения.
– Не самое подходящее время для путешествий, – пробормотала Роберта. – Впрочем, признаю, что Прага – приятный городок…
– В любом случае, – сказал Шерринфорд, – я выполнил свою задачу. Впрочем, должен сказать, что такого рода интриги мне не по душе. Пусть этим занимаются те, кому это нравится. А когда мы были в Праге, как раз родился ты, Зайгер.
– Я
– И я, – отозвался Холмс. – Насколько припоминаю, я приезжал в Йоркшир примерно через месяц после рождения Зайгера. Вы все тогда были дома, словно никуда не уезжали, и никто даже словом не обмолвился о поездке в Прагу.
– Уверен, ты понимаешь, Шерлок, к чему такая секретность, – перебил его Майкрофт. – Как и ты, Шерринфорд. Думаю, беседу стоит завершить.
– Странно, – продолжал мой друг, игнорируя просьбу брата, – когда я встретил короля Богемии, он даже не упомянул о том, что знает моего брата.
– Видишь ли, ему не было известно, что я – твой брат, – ответил Шерринфорд. – Я отправился в поездку под видом Асената Понса, консульского чиновника. А уже много лет спустя, когда Банкрофт стал работать на Майкрофта, он, должно быть, ознакомился с отчетом и тоже решил взять себе это имя.
– А я-то полагал, что ты сам его придумал, – обратился Зайгер к брату, но тот ничего не ответил.
– Да и я тоже, – сказал Холмс. – Как образовалась фамилия Понс из имени Шерринфорда, мне понятно. Но вот оценит ли наш старый сумасшедший кузен Асенат тот факт, что ты присвоил его имя для этой цели?
– Он об этом никогда и не узнает, – усмехнулся Шерринфорд. – Безопасность, понимаешь ли.
Майкрофт снова прервал брата, настаивая на том, чтобы беседу прекратили. Зайгер и Банкрофт присоединились к разговору, пытаясь выразить свое мнение, как и Холмс с Шерринфордом. Даже Вильям принял в нем участие. Я же лишь наблюдал за тем, как комната буквально полнится напряжением от столкновения личностей и интеллектуальных способностей двух поколений братьев Холмс. Обратив внимание на Роберту, которая сидела рядом и тоже наблюдала за ними, я увидел, как ее красивое лицо прямо-таки светится от гордости.
– Есть в них что-то изумительное, правда, доктор? – тихо спросила она.
– Действительно, – ответил я. – А вам удалось создать для них изумительный дом.
– Спасибо, – поблагодарила она меня, а затем, чуть повернувшись в мою сторону, добавила: – Считайте, что это и ваш дом, ведь вы почти член нашей семьи.
Серьезным взглядом она удержала меня от вежливого возражения, готового сорваться с моих губ. Я взглянул на остальных – они спорили и добродушно поддразнивали друг друга. И тогда я понял, что буду на самом деле счастлив, если смогу иметь к ним хоть какое-то отношение.
– Благодарю вас, – ответил я Роберте. – Быть членом вашей семьи – действительно приятно.
Она похлопала меня по руке и снова повернулась в сторону мужчин, сидевших за столом. Я вдруг понял, что проголодался куда сильнее, чем думал, и потянулся за еще одним кусочком кекса.
Постскриптум
Два письма
Эти письма лежали в конце тетради, принадлежавшей моей тетушке…
Еще до окончания дела мы обратились за помощью к знакомым из Лондона, в числе которых были племянник Холмса и бывший бельгийский полицейский. Оба они занимаются частной практикой консультирующих детективов в Лондоне. Вместе с племянником Холмса прибыл его друг доктор Паркер. В Нью-Йорке нам оказывал помощь сын Холмса – держу пари, вы и не знали о его существовании! – а также его помощник мистер Гудвин и совершенно невероятная команда, которая состояла из инспектора нью-йоркской полиции и его гениального сына Эллери, способного соперничать с Холмсом в дедукции.
Дэвид Маркум
9 июля 1929 года
Дорогой Вилли!
Надеюсь, Вы и Ваши родные пребываете в добром здравии и дела у вас идут хорошо. Приношу свои извинения за столь долгое молчание. Прошу простить и понять меня. Я мог бы сослаться на свой возраст, но должен признаться, что я работаю над записями, посвященными расследованиям Холмса, так что, в сущности, мне нет оправдания.
Я с сожалением узнал о смерти Вашей матери, а также трагической гибели Вашего младшего сына Говарда от бешенства. Конечно, с момента этих событий прошло уже два года, но я знаю, что Вы вспоминаете их каждый день. Меня печалит тот факт, что заболевание, поддающееся в современном мире лечению, тем не менее унесло жизнь Вашего сына.
Как
С тех пор мы с Холмсом были довольно заняты. Впрочем, должен признать, что мой друг более деятелен, чем я. Он все еще занимается расследованиями. Я же просто доволен тем, что нахожусь в Англии. Впрочем осенью 1927 года мы ездили в США – там мы оказались замешаны в одно из самых утомительных дел, которые нам приходилось распутывать.
Хотя все мы, по мере наших возможностей, пользовались своими дедуктивными способностями, вряд ли мы смогли бы распутать это дело, если бы в последний момент из Калифорнии не приехал молодой студент юридического факультета по имени Мэйсон. Он и указал нам на необычайно важные для дела сведения, которые мы упустили из виду.
Завершение расследования мы отметили в отеле «Алгонкин», а затем те, кому предстояло вернуться в Англию, отправились в путь. (Уверен, могу не просить Вас не распространяться об этом, ведь личность и сына Холмса, и его племянника держатся в секрете.)
С тех пор я веду довольно спокойную жизнь. Как я и сказал, я занимаюсь тем, что привожу в порядок свои записи. Однако буквально на днях со мной связался Холмс. Ему требуется моя помощь в новом расследовании! По всей видимости, его сын, который в течение нескольких лет жил в Нью-Йорке и работал частным детективом под неким иностранным именем, отправился в Загреб, чтобы отыскать Анну – девочку, которую в ходе путешествий по Европе после войны он удочерил в 1921 году. Сына моего друга заключили в тюрьму, и теперь мы едем вызволять его! С нами отправятся племянник Холмса и доктор Паркер.
В поездке я продолжу свою работу над рукописью, посвященной визиту в Теннесси, а также другими записями, и отправлю их Вам по возвращении в Англию. А пока я надеюсь, что у Вас и Ваших родных все в порядке. Думаю, в будущем мне удастся снова посетить США и мы сможем возобновить наши дружеские отношения лично.
А до тех пор остаюсь Ваш друг (и дальний родственник!)
Уважаемый г-н Маркум!
Сожалею, что вынужден сообщить Вам о смерти Уотсона, произошедшей 24 июля вследствие пневмонии, которую он подхватил во время нашего совместного путешествия в Загреб в рамках спасательной операции. Мне было известно, что здоровье Уотсона несколько ухудшилось, но, вопреки здравому смыслу, я позволил ему сопровождать нас. Думаю, просьба принять участие в еще одном расследовании привела его в восторг.
Он заболел еще на обратном пути. Кстати, должен заметить, что мероприятие прошло успешно. Я настоял на том, чтобы доктор отправился вместе со мной в Суссекс, чтобы восстановить силы, но затем его состояние ухудшилось и спустя пару дней он скончался.
Как упоминается в приложенном письме Уотсона, последние несколько лет он работал над монументальной задачей: пытался привести свои многочисленные записи в удобочитаемую форму. Он уже завершил работу над несколькими рукописями. Некоторые из них находятся в надежном месте, а некоторые он раздал лицам, непосредственно принимавшим участие в описанных им событиях.
К моменту кончины он уже завершил рассказ, описывающий поездку в США, а также несколько других повествований, которые содержатся в той же тетради. У меня имеется окончательная редакция, и я подумал: раз уж он собирался отправить Вам копию, наверное, Вам будет приятно получить записи в оригинале.
Возможно, вас заинтересует тот факт, что после того, как мы покинули Вас в Роквуде, мы отправились обратно в Ноксвилл, а затем – в Мэривилл, где нам удалось противостоять довольно жестоким представителям одной общины. Нам также посчастливилось провести несколько дней в Мэривиллском университете. По-моему, Уотсон упоминал, что Вы учились там несколько лет в 1911 или 1912 году. Возможно, что-то в рассказе доктора покажется Вам знакомым.
Встреча с Вами доставила нам с Уотсоном большое удовольствие. Мой друг гордился тем, что у него есть такие прекрасные родственники в Америке. Пожалуйста, обращайтесь ко мне, если я чем-либо могу Вам помочь.
С наилучшими пожеланиями,