"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Марков-Бабкин Владимир

БЛИЖНИЙ ВОСТОК. МЕССОПОТАМИЯ.

НАШИ ИСТОЧНИКИ В БАСРЕ И БАГДАДЕ СООБЩАЮТ ЧТО НАСТУПЛЕНИЕ ИНСУРГЕНТОВ САМОПРОВОЗГЛАШЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ИРАК В ЦЕЛОМ ОСТАНОВИЛОСЬ. ПОВСТАНЦЫ ПРИВОДЯТ В ПОРЯДОК СВОИ ВООРУЖЕННЫЕ ОТРЯДЫ. АНГЛИЧАНЕ НАКАПЛИВАЮТ СИЛЫ В ДЕЛЬТЕ ЕВФРАТА. НЕПРИЯТНЫМ ДЛЯ НИХ СТАЛО ВОССТАНИЕ В САМАВЕ. В ЭТОМ ГОРОДЕ ПУСТЫННЫЕ ПЛЕМЕНА ВЫБИЛИ АНГЛИЙСКИЙ ГАРНИЗОН И ОСВОБОДИЛИ ИЗ ТЮРЬМЫ СВОИХ ШЕЙХОВ, АРЕСТОВАНЫХ ЗА ПОДСТРЕКАТЕЛЬСТВО К МЯТЕЖУ РАНЕЕ. ПО ИМЕЮЩИМСЯ СООБЩЕНИЯМ ИЗ БАСРЫ ВЫСЛАН ПОЛК НЕПАЛЬССКИХ СТРЕЛКОВ ДЛЯ ПОДАВЛЕНИЯ МЕТЯЖА. МЫ СЛЕДИМ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ.

* * *

ТЕКСТ

ВЛАДИМИРА МАРКОВА-БАБКИНА

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 2 2 июня 1920 года.

— И что же пишут за океаном?

Граф Суворин кивнул, отвечая на мой вопрос:

— Пишут, Государь, что, возможно, кризис в болезни Вильсона миновал, что здоровье президента идет на поправку. Конечно, акценты зависят от партийной и клановой ориентации того или иного издания, но, в целом, либо довольно благожелательно, либо, как минимум, нейтрально. Насколько можно судить, пресса пока не получила серьезных вводных от своих учредителей или спонсоров относительно этого дела. Сильные мира сего выжидают, не очень определив для себя пути формирования дальнейшей стратегии. Поэтому и такая благожелательная, осторожная неопределенность в прессе.

— Понятно. Что мы?

Граф позволил себе улыбку.

— Смотря какая задача стоит перед нами, Государь. Мы готовы к любым поворотам для формирования общественного мнения в США. Журналисты, обозреватели, да и многие издатели прикормлены и очень ждут новых наших щедрых гонораров.

Я кивнул. Да, пресса на Западе (и не только) обходилась нам в копеечку. Кому-то «заносили» в виде гонораров, где-то, через подставные структуры, выступали крупными спонсорами, где-то это была согласованная позиция «Союза четырёх» — Мраморного Клуба, и, соответственно, всей медиа-империи, принадлежащей членам Клуба. В общем, так или иначе, но влияние на формирование общественного мнения мы имели. Пусть и не определяющее.

Впрочем, чаще всего, у нас глобальных задач и не было. Так, общие тенденции. Свободу и независимость Ирландии, Индии и Египта, права женщин, даже новая прогрессивная мода и прочий спорт — все это были обычные темы, которые мы ненавязчиво продвигали в местной прессе. Основным злопыхателем (в том числе и в первую очередь в наш адрес) был, как всегда, шведский «PROPPER NEWS», злобно ненавидящий Россию и особенно меня лично (зря что ли я ему плачу такие серьезные деньги ежегодно?), так что серьезные вбросы, как правило, делались через них, а вот там, где нужно было просто подвести к какому-то даже не мнению, а просто к вопросу, вот тут мы использовали прикормленных информационных проституток, а уж с этой публикой и граф Суворин, и, тем более, я, дело иметь умели.

Конечно, не все темы и не все вопросы стоило согласовывать с членами Мраморного Клуба. У нас хотя и общие интересы, но у каждого из нас они свои. Вот на данный момент у меня не было согласованной позиции с «коллегами» относительно интервью Вильсона. А на согласование может уйти много времени, и, хорошо если не понадобится очная встреча. Так что придется принимать решение сейчас, но такое, чтобы иметь возможность внести коррективы, если и когда мы придём к общей позиции.

Блин,

принадлежность к Мраморному Клубу имела и свои жирные плюсы и свои, не менее жирные, минусы. Даже не знаю, чего больше. Как говорится — по обстоятельствам.

— Борис Алексеевич, ситуация с неопределенностью власти в Вашингтоне для нас составляет серьезнейшую проблему. Вице-президент Маршалл наотрез отказывается принести присягу в качестве нового президента США. Америка замерла и не может принять требуемых нам решений в части продовольственных поставок и военно-технических контрактов. Возможно, на Уолл-стрит такая ситуация и не вызывает особых волнений, но у меня лично — вызывает. Попытки решить проблему через сенат, конгресс и прочие элиты пока успехом не увенчались. Наши дела тонут, как та бабочка в патоке. Что мы можем тут решить в части общественного мнения? Можете курить.

Я знал, что мозг у графа работал с максимальной интенсивностью именно во время курения, тягу к которому он имел просто потрясающую, и буквально томился на всякого рода докладах и совещаниях, где курить я не разрешал.

— Благодарю, Государь, это честь для меня.

Суворин не чинясь раскурил свою папиросу.

Не желая отвлекать моего Министра информации своим гипнотизирующим взором, встаю и подхожу к окну.

Босфор. Мечта стольких поколений русских правителей. Ключ к Малой Азии, Ближнему Востоку и Средиземному морю. Ключ к торговле и новым военным союзам. Ключ к настоящему мировому величию.

Стоит напротив дворца на якорях крейсер «Аврора», снуют мимо него торговые суда и военные корабли, следуя из Черного моря в Средиземное и обратно. Трафик такой, что поймать момент, когда в поле зрения не будет ни одного судна практически нереально. Это как в моё время в Москве. Однажды, в своём далеком будущем, я в три часа ночи увидел Щёлковское шоссе совершенно пустым. Пока я тянулся за мобильным телефоном, дабы запечатлеть сие чудо, волшебная сказка закончилась и по шоссе вновь понеслись автомобили. Так примерно и сейчас в районе Проливов.

Просто поток.

— Ваше Всевеличие, нижайше прошу простить, есть идея.

Оборачиваюсь.

— Слушаю вас, граф.

Тот встает и докладывает:

— Государь. Есть мнение, что граждане Америки с чрезвычайным воодушевлением восприняли известие о том, что президент Вильсон пошёл на поправку. Бодрые сводки медицинских светил подбодрят нацию. Читатели будут требовать от своих газет всё больше и больше подробностей. В конце концов американцы захотят ободряющих слов и от самого президента Вильсона. Лично.

* * *

САСШ. НЬЮ-ЙОРК. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК. 22 июня 1920 года.

Двое мужчин шли навстречу друг другу по дорожке Центрального парка. Оба были невысоки. Поравнявшись, коренастый первым протянул правую руку поджарому.

— Здравствуй, Эдвард, — сказал он, приподняв свой серый, в частую клеточку, котелок.

— Рад видеть тебя, Вильям, — пожимая поданную руку, сказал худощавый, приподняв свободной рукой свой черный фетровый хомбург.