Новый Мир (№ 1 2009)
Шрифт:
звуков ничьих — как отсутствие “я”
у одиночества. “Это
я”, — в тишине раздается, верней
слышится, не раздаваясь,
будто бы тот, кто всегда из дверей
так говорил, раздеваясь,
в темной прихожей оставил висеть
вместе с пальто эту фразу.
И
год не включали, не сразу
голос подаст, от звучанья успев
собственной речи отвыкнуть.
Вслух не сказать, не прочесть нараспев.
Анжамбеманом не выгнуть.
Только мгновенное: акт бытия
как распрямленье пружины.
Миг, из которого в жизнь без тебя
вглядываешься при жизни.
На пол спадает ли женский платок,
кофе шипит, убегая.
В детство впадает ли мыслей поток,
пять городов огибая.
Просто квартира, где с детства знаком
говор курящих под утро,
и помещение, как сквозняком,
их разговором продуто.
Край, где живут и отходят ко сну
(здесь, на краю балансируй);
где придвигаешь поближе к окну
кресло свое. В бело-синий
смотришь просвет, непостижный уму
и протяженный незримо.
Все придвигаешься ближе к нему,
не сокращая разрыва.
* *
*
Как согласный отзвук и гласный звук
из одной фонетики, как из двух
населенных пунктов — в задаче для
младших классов — мчатся два жигуля,
потекут друг к другу когда-нибудь
моя жизнь и смерть моя, двинут в путь,
чтоб внезапно встретиться в точке Икс,
где шумит на Эльбу похожий Стикс.
После всех пробегов на сотни миль
и таких пробелов, что свет не мил,
понимают,
есть одна лишь встречная полоса.
И прибавит газу одна из двух.
И пройдет мороз, перехватит дух,
точно в классе, где у доски дрожать,
про s, v и t что-то там решать,
и стоишь, оглядываясь на класс,
но глазам не видно ответных глаз.
И уже задача, как сон, видна,
и уже судачат клаксоны, на
полных v сближаясь — s, t дробя,
и уже не знаешь, что нет тебя.
* *
*
Как минимум, те “джингл беллс” в начале,
бар-ресторан, где что-то отмечали,
два праздничных билета на концерт,
со скидкой выделенных от работы...
И елочные те же атрибуты,
рассыпчатый гирляндный блеск — в конце.
В последний день, разъезда накануне,
еще приходит почта, никому не
нужна. И начинается провал
с открытки, адресованной обоим,
на сто кусочков измельченной с боем.
И каешься, жалеешь, что порвал.
Присмотришься: обманка, просто пена.
Но то, что есть, сведется постепенно
к тому, чего когда-то не учли.
И если Тайна — в нас самих, то это
воображаемый источник света,
но из него — реальные лучи.
Как минимум, сезонная подсветка.
Мельканье фар (по наледи проспекта
лихой таксист в обгон горазд вилять).
Подарок ли, помятый при доставке.
Шарманка “джингл беллс” в сухом остатке.
Привычка, засыпая, оставлять