Новый Мир ( № 10 2013)
Шрифт:
«Он был готов идти до конца — и победил». Наталья Солженицына рассказала «Ленте.ру» об Александре Твардовском. Беседовал Кирилл Головастиков. — « Lenta.ru », 2013, 27 июня < http://lenta.ru >.
«Вы знаете, памятник [на Страстном бульваре] мне показался странным образом актуальным — не в его эстетике, а в той глубинной тревоге и озабоченности, которая в лице Твардовского. Памятник вознесен довольно высоко, и Твардовский сверху смотрит на нас, сильно наклонив голову, в раздумье, которое мне показалось в высшей степени своевременным».
«В „Василия Теркина”
Тимофей Сергейцев. …Просто создать свою культуру. Культурная политика как точка приложения политической воли. — «Однако», 2013, № 18, на сайте журнала — 11 июня < http://www.odnako.org >.
«Иными словами, у нас есть серьезное слабое место в общей архитектуре культурного пространства, причем в самом его сердце. Неразработанность собственной философии, а значит, и истории (так как никакой истории без философии истории и историософии не бывает) ведет к тому, что, даже располагая всеми данными о мировом историческом процессе, мы каждый раз „проваливаемся” в историю Запада, а точнее, в ее предельно идеологизированную эпохой западного Просвещения версию».
«Эту слабость философского и теологического развития мы вынуждены компенсировать, с одной стороны, литературно-поэтическими составляющими культуры. То есть делать вынужденно то, от чего всячески предостерегал в культурной политике своего „Государства” Платон. Кстати, „Государство” Платона и начинается именно с детального разрешения вопросов именно культурной политики. С другой стороны, мы компенсируем дыру в собственном философском базисе гораздо более общими религиозными принципами и аксиомами, которые позволяют „не поддаваться”, но не дают еще возможности проектировать».
Александр Сидоров. Китайский чай для воркутинских зэков, или Как детские стишки стали гимном советских арестантов. — Альманах «Неволя» (Приложение к журналу «Индекс/Досье на цензуру»), № 33, июнь 2013 < http://www.intelros.ru/readroom/nevolia >.
«Одна из самых известных лагерных политических песен посвящена воркутинским лагерям и шахтам, где работали советские зэки. Злая, надрывная, полная ненависти к сталинскому режиму, она известна во многих вариантах; кто-то называет ее „На берегах Воркуты”, кто-то — „Угль воркутинских шахт”:
На берегах Воркуты
Столбы уходят в туман —
Там живут зэка,
Желтые, как банан.
Угль воркутинских шахт
Ярким огнем горит.
Каждый кусок угля
Кровью зэка обмыт...»
Далее — о первоисточнике песни: «Стихотворение о несчастном китайском мальчике Джек Алтаузен написал в соавторстве с Борисом Ковыневым. Называлось оно „Повесть о капитане и китайчонке Лане” и вышло отдельной книжкой в 1928 году».
«Солженицына я рвала
«Филфак МГУ в то время [в начале 50-х] был местом жутковатым. На меня смотрели косо, потому что на факультете я единственная не вступила в комсомол. Конечно, было и стукачество. В отличие от школы, где у меня было много подруг, я участвовала во всех затеях и даже была заводилой, в университете я была зажата. Как-то, когда строилось здание МГУ на Воробьевых горах, мы очень долго работали на воскреснике, таскали мусор, и, когда я предложила: „Не пора ли домой?”, — одна девочка сказала: „А коммунизм кто будет строить?”. На полном серьезе. А что МГУ строили заключенные, мы и понятия не имели. Конечно, идеология на многое влияла. Помню, еще в третьем классе мы шли с подругой и вдруг увидели в витрине книжного магазина маленький портрет Сталина. Она сказала: „Ну, это просто вредительство — изображать его таким страшным”».
Михаил Сухотин. «Кибиров на меня точно не влиял». Анна Голубкова поговорила с поэтом о неофициальной жизни 1980-х, наследии Вс. Некрасова и свободной конкуренции в литературе. — « Colta.ru », 2013, 5 июня < http://www.colta.ru >.
«Влияли Некрасов, Пригов и Рубинштейн. Именно то, что они были разными, помогло не впасть в подражательность. Да и акценты в этих влияниях устанавливались не сразу. Сейчас они совсем другие, чем в конце 80-х. Влияли тогда главным образом своим отношением к искусству, взглядами на его историю, на то, какими новыми возможностями обладают слова сказанные, написанные, умалчиваемые, как взаимодействовать могут текст и контекст, как читатель (слушатель) втягивается в процесс создания вещи почти наравне с автором, а сама вещь становится как бы „прозрачной”, проницаемой (таким, мне кажется, становится слово на картинах Булатова, например), как выявляются в поэзии самые основные, фундаментальные основы ее природы — речевые (диалогичность, ситуативность), как текст становится перформансом, как работает фрагмент, и на много еще чего взглядами влияли. Вообще я думаю, что весь круг этих представлений и идей (если говорить только о словесности, а не об искусстве в целом, хотя все они — общее достояние, конечно, а у нас во многом связаны и с миром художников, акционистов), — это некоторая сумма, отмечающая принципиально новую эпоху в поэзии».
Анна Темкина. Настоящий мужчина. — «ПОЛИТ.РУ», 2013, 12 июня < http://www.polit.ru >.
«Кто в современной России считается „настоящим мужчиной”? Есть ли в стране гегемонная маскулинность? И какова она? Попытаемся ответить на этот вопрос, обратившись к двум заметным романам, получившим литературные премии 2012 года: „Немцы” Александра Терехова (премия Нацбест) и „Крестьянин и тинейджер” Андрея Дмитриева (премия Русский Букер)».
«Для начала проясним, что понимается под термином „гегемонная маскулинность”. <...> Гегемония — это идеологический конструкт, задающий нормативные модели „настоящей мужественности”, диктующей и стратегии успеха, и его субъективное ощущение некоторых групп мужчин, которые занимают властные позиции и которые способны их поддерживать».
«Маскулинность, претендующая на гегемонию, подчиняет даже не женщин (женщины всерьез как конкуренты не рассматриваются). Она выстраивается за счет порабощения других мужчин и диктует закон массы: „Вы — стадо баранов! Вы не видите, что волки вокруг! Слабых будут резать!”».