Новый Мир (№ 2 2007)
Шрифт:
Основное вопрошание, которое на протяжении книги мучает автора, сформулировано в “Послесловии” так: “Почему она согласилась уйти в тень, посвятить свою жизнь тому, чтобы быть служанкой мужа?” Как ни относись к феминизму, любая постановка проблемы, в том числе феминистская, заслуживает внимания при условии, что оказывается продуктивна и ведет к какому-либо решению. Николь Розен замечает: “Мне захотелось, чтобы Марта вышла из тени, чтобы ее признали самостоятельной, глубокой личностью”. Задача интересная, но вряд ли осуществимая, если наделить героиню куриными мозгами.
1 В издательстве “Луч” к выходу готовится книга, объединяющая сборники.
ЗВУЧАЩАЯ
ЛЕВ ШИЛОВ: НЕЗАВЕРШЕННОЕ
(Звучащий альманах “Голос Гумилева”)
К сегодняшнему дню я рассказал о всех звукозаписях, которые успел выпустить на CD-носителях знаменитый звукоархивист Лев Шилов (1932 — 2004)1. Некоторые из них он готовил к изданию, будучи уже тяжело больным, одновременно не оставляя без своего попечения Отдел звукозаписи Гослитмузея. Лишь одну шиловскую работу — переиздание Звучащего собрания сочинений Корнея Чуковского (в формате mp3) я отложил для весеннего обзора этого года, поскольку в апреле исполняется 125 лет со дня рождения Корнея Ивановича.
Однако, купив недавно в магазине диск “Владимир Маяковский. „Про это”. Читает Лиля Брик”, выпущенный известной аудиофирмой “АРДИС” в 2005 году, и прочитав на нем не вполне понятную мне “сопроводиловку” — “Руководитель проекта Лев Шилов. Продюсер проекта Б. Фридман”, я увидел, что дело живет и без его зачинателя. Некоторые шиловские диски, о которых мы рассказывали в наших обзорах, тот же “АРДИС” напереиздавал после смерти Л. Ш. со своим оформлением2, и каждый раз это были именно переиздания. Никакого официального компакта “Лили Брик” при жизни Шилова издано не было, кроме пробных (даже не “методических”!) экземпляров, один из которых (2004) хранится у меня с шиловской правкой в черновике будущей аннотации. Стало быть, передо мной довольно неожиданная премьера!
…О ней я расскажу в свой черед, и довольно скоро, а пока, пожалуй, рискну: представлю, пользуясь случаем, самый последний диск, составленный Львом Шиловым, — тем более что и выверенная распечатка оформления, и матрица аудионосителя у меня сохранились, будучи подаренными “на память”. Заветный гумилевский альманах был доведен им, что называется, до сдачи в производство, но эту уникальную пластинку он, кажется, не успел довести до окончательного продюсирования. Впрочем, поживем — увидим. Итак, неизданное .
Голос Гумилева. Звучащий альманах. [Государственный Литературный музей]. (Выступления на вечерах памяти поэта, воспоминания, размышления. Фонографические записи авторского чтения Н. Гумилева, 1920 г.). Сувенирное издание.
p ЮПАПС, 2004.
Общее время 72.49. Перепись с фоноваликов произведена Н. Нейчем и Л. Шиловым. Звукорежиссер проекта С. Филиппов. Дизайн В. Лазутин.
Этот сопроводительный текст — первая-вторая страницы прилагаемого к диску буклета (заглавная картинка — знаменитый силуэт работы Е. Кругликовой, с “утиным” носом поэта и двумя Георгиевскими крестами на его кителе). А на предпоследней — добросовестно перечисляются “литературные диски последних лет с записями авторского чтения, подготовленные при участии Студии ИСКУССТВО и Государственного Литературного музея”. Между прочим, идентичный текст содержался и на буклете к официально изданному компакту с записями Марии Петровых (2003), о котором мы рассказывали ровно год назад (“Новый мир”, 2006, № 2).
Оказывается,
Представляя летом позапрошлого года (“Новый мир”, 2005, № 6) пластинку “Голоса, зазвучавшие вновь…” с одной-единственной записью Гумилева — стихотворением “Словно ветер страны счастливой…” (Канцона-1), я ненавязчиво сообщил в сноске под страницей перечень всех сохранившихся гумилевских записей, то есть дал краткую аннотацию большей части этого самого не существующего пока еще диска4.
Интернет не заставил себя ждать, и на форуме сайта Александра Курлова со товарищи “Николай Гумилев. Электронное собрание сочинений” <http://www.gumilev.ru> тем же летом процитировали сей перечень с горящим вопросом: “Я думал, что сохранилась только „Канцона”, никто не в курсе, где находятся эти материалы, и задумывается ли кто-нибудь об их издании?..”
Отвечаю: “материалы” — в отделе звукозаписи Литературного музея. Что же до “задумок”, то я собираюсь нанести преемникам Шилова официальный визит уже в этом году и передам вопрос им самим.
После публикации “Канцоны” на диске “Голосов…”, а за пару лет до того — на малотиражной аудиокассете5 “ветер страны счастливой” пошел гулять по всемирной Сети. И вот, в подборке стихотворений живущего в США Дмитрия Бобышева “Звездоречь” (“Новый мир”, 2004, № 5) мы прочитали:
...Внезапно голос, вне его тела,
запел не о смерти, но о той,
что чайкой в сердце ему влетела
и, тоскуя, мучила красотой.
Незадолго перед концом и
как бы чуя, что всё — тщета,
эту рыцарскую канцону
на валик с воском он начитал.
Артикулировал, даже выл и:
“Мне душу вырвали” — он горевал.
Между Ржевкой и Пороховыми
вырыт ров и накопан вал…
Помню, я успел рассказать Шилову об этом стихотворении, благо обычно стихи готовятся в печать задолго до того, как в нее сдаются. Он был рад и грустно-шутливо посетовал, что Сергей Игнатьевич Бернштейн не дожил “до поэтизации” своей работы в Институте Живого слова. Где, кстати, и сам Гумилев тоже преподавал.
…Они договорились с профессором о записи во время “трудовой повинности” — совместной уборки снега на Знаменской улице. Институт Живого слова уже два года как успешно функционировал и даже — все в том же в голодном Петрограде — сумел выпустить том “Ученых записок”. 11 февраля 1920 года в созданном Бернштейном “Кабинете изучения художественной речи” Гумилев начитал на фонограф стихи из трех своих последних — по времени выхода — книг: “Колчана”, “Костра” и “Фарфорового павильона”. Ну а поскольку он придавал огромное значение, о чем не раз говорил слушателям на своих занятиях, звучащей стороне и чужого, и своего стиха (“Я говорю и думаю ритмически”), то они с Бернштейном тут же договорились продолжить работу. На слова Бернштейна о том, как он рад, что на валиках записано чтение таких разных произведений, как “Китайская девушка”, “Осень”, “Канцоны” и фрагмент из “Мика”, Гумилев заметил, что и проза его наиболее адекватно может быть воспринята слушателем только в авторском исполнении.