Новый Мир (№ 2 2009)
Шрифт:
Книга открывается дивным, каким-то сказочным даже сюжетом о белом кречете, вписанным в историю «нового начала Москвы». Участниками сюжета оказываются царь Иван III и София Палеолог, архитектор Аристотель Фиораванти и святой мученик Трифон, царь Соломон и его сын Китоврас… Это сюжет об Успенском соборе, с которого начинается Московский Кремль. Заканчивается же книга Коломенским — царским селом с его «небывалым чудом», церковью Вознесения, и хранящейся в Казанском соборе Державной иконой.
Историософский чертеж книги безупречен: метафизика русской истории раскрывается на пути от Новгородской Софии к Москве, где Премудрость Божия узнала себя в Успевшей Богородице, а затем, в день падения Русского царства, открылась в образе Коломенской Державной хранительницы Земли Русской.
Таинственен исток Московского царства, таинственен и его исход. Автор, щедро делящийся с читателем тайнами прошлого, целомудренно умолкает перед тайнами будущего — еще не раскрывшимися и в полной мере не обнаружившими себя.
КНИЖНАЯ ПОЛКА АННЫ ГОЛУБКОВОЙ
+ 9
Массимо
Однотомник Андрея Егунова (Николева), включивший в себя также и обе редакции поэмы «Беспредметная юность», уже выходил в Вене в 1993 году под редакцией Г. Морева и В. Сомсикова. Вторая st1:personname w:st="on" редакция /st1:personname поэмы и ее отдельные фрагменты, насколько можно судить по приведенной в книге библиографии, публиковались в периодике. Однако эти издания в настоящее время практически недоступны даже профессиональным литературоведам, не говоря уже о более широком читателе. Поэтому нынешнее отдельное издание обеих редакций поэмы стало восполнением одной из многочисленных лакун, существующих в наших представлениях об истории литературы ХХ века. На мой взгляд, эта поэма — значительное произведение, которое со временем займет подобающее место на полке русской классики. Кроме текста поэмы, книга содержит также подробную биографию, комментарий и библиографию трудов Андрея Егунова и посвященных ему работ современных исследователей. Некоторый недостаток книги уже отмечал в своей рецензии Григорий Дашевский: она представляет собой нечто среднее между монографией и комментированной публикацией. В первом случае обе редакции поэмы следовало бы разместить в приложении, во втором случае приложением стали бы биография и комментарий. Тем не менее замечателен обширный кругозор автора комментария и его трепетное отношение к русской литературе. Контекст поэмы, намеченный итальянским филологом, уже дает возможность ее многопланового прочтения. Надеемся также, что и другие исследователи не обойдут своим вниманием этот замечательный памятник русской литературы 1920 — 1930-х годов. Эта книга еще раз подтверждает печальную мысль о том, что мы до сих пор не имеем полной картины происходившего в русской литературе этого периода.
Дмитрий Кузьми н. Хорошо быть живым. М., «Новое литературное обозрение», 2008, 352 стр.
Это первая книга человека, издавшего очень многих современных русских поэтов, инициатора и куратора многочисленных литературных проектов и вообще — одной из ключевых фигур современного литературного процесса в целом. Его стихи, переводы и статьи публиковались в различных журналах, сборниках, антологиях, но отдельная книга появилась впервые более чем за двадцать лет активного участия Дмитрия Кузьмина в литературной жизни. Конечно, это издание сразу привлекло к себе внимание литературного сообщества, тем более что оно, кроме стихов самого Кузьмина, включает также переводы британских, американских и украинских поэтов. Эта книга хорошо демонстрирует разницу между сложившейся репутацией или даже, если хотите, мифом о несгибаемом кураторе и реальной творческой личностью. О стихах Кузьмина, в том числе уже и об этой книге, написано достаточно много. Однако читатель с некоторым удивлением обнаруживает, что в стихотворениях, кроме всего прочего, присутствует еще и большая доля сентиментализма, причем чуть ли не в таком же виде, как и в конце XVIII века. Стихи Кузьмина, со всем их вниманием к мелочам, к отдельному мгновению, утверждают непреходящую ценность частной жизни, что в наше время, когда происходит постоянное сужение области личного, конечно же очень важно. Очень любопытны также предисловие, составленное из фрагментов интервью, взятых у Кузьмина в разное время различными деятелями литературного процесса, и комментарии к стихам, которые сами по себе являются полноценным произведением. Особенно хороши комментарии, превращающиеся временами в беглые заметки о себе, о времени и о жизни вообще. И вот как раз здесь Кузьмин выступает не в роли беспощадного критика, учителя или пропагандиста, такой привычной для большинства участников литпроцесса, а в роли тонкого, умного и чувствительного наблюдателя, замечающего в окружающем мире многие важные и существенные детали.
Павел Жагу н. In4. Книга стихотворений. СПб., Издательство «Пушкинского фонда», 2008, 176 стр.
Павла Жагуна обычно называют поэтом и музыкантом, сам же он от второго определения отказывается, с некоторой долей недовольства утверждая, что никто не говорит — мол, такой-то является поэтом и дворником. Похоже, музыку Жагун в большей степени воспринимает как профессию, а поэзию — как призвание. Однако влияние большого опыта музыкальной работы в его стихах, безусловно, чувствуется. Кроме того, Павел Жагун — автор текстов многих популярных песен, и этот опыт тоже крайне важен, потому что в стихотворениях Жагуна абсолютно отсутствует стремление быть понятным, как-то пойти навстречу своему читателю или слушателю, который должен проделать достаточно значительную внутреннюю работу, чтобы совпасть с ритмом и звучанием этих стихотворений.
Первая книга стихов Павла Жагуна «Радиолярии» вышла в 2007 году, но ее, конечно, ни в коем случае нельзя назвать «первым опытом». Стихи Жагун пишет практически всю жизнь, хотя до сих пор они, в отличие от текстов популярных песен, были известны только узкому кругу его друзей и знакомых. Поэтому обе книги — «Радиолярии» и «In4» (в данный момент еще одна готовится к публикации) представляют нам вполне сложившегося самобытного поэта со своей достаточно четко сформулированной творческой позицией, отсылающей в первую очередь к творчеству сюрреалистов, а затем — к прочитанной через них русской поэзии XIX — ХХ веков. И если в первую книгу вошли небольшие рифмованные стихотворения, то вторая состоит из больших циклов, каждый
Валерий Нугато в. fAKE. Стихи 2004 — 2008. Тверь, «KOLONNA Publications»; «Митин журнал», 2009, 192 стр.
В третьей книге стихов Валерия Нугатова собраны произведения, написанные им после переезда из Полтавы в Москву. Столкновение с атмосферой мегаполиса, где можно рассчитывать только на самого себя, где ты, в сущности, никому не интересен и не нужен, стало своеобразным шоком, надолго определившим тематику поэтических высказываний Нугатова. Недаром предыдущая его книга «Фриланс» открывается эпиграфом «Зря вы сюда приехали», взятым из телефонного разговора с критиком Олегом Дарком. Этот факт личной биографии становится для Нугатова поводом экзистенциального переосмысления места человека в современном мире. Как сказано в стихотворении «Хочу все знать», «если уехать нелегально в другую страну в другой город / в другую часть света и там остаться / в жизни можно узнать много нового». Однако полученный новый опыт показывает, что в современной реальности нет места ни личному свершению, ни даже какому-то более или менее индивидуальному чувству. И это осознание фактически приводит к бунту личности против общества — к отрицанию общепринятых норм, к нарочитой демонстрации насилия, извращений и перверсий, потому что читатель Нугатова тоже должен испытать экзистенциальный шок и, отвечая на насилие, осознать и как бы заново сконструировать свою индивидуальность. Книга состоит из трех частей — «Фриланс. Стихи 2004 — 2006», «fAKE. Стихи 2006 — 2007», «BAD NEWS RADIO. Стихи 2007 — 2008». Однако если первая часть, выходившая отдельной книгой (2006), производит вполне завершенное впечатление, то в последней ощущается какая-то незаконченность, оборванность интонации. Конечно, стихотворение «Автоэпитафия» можно прочесть как знак победы агрессивной реальности над нугатовским лирическим персонажем, но делать этого почему-то очень не хочется…
Алексей Цветко в, Андрей Сен-Сеньков. СЛЭШ. Сборник. Предисловие Аркадия Драгомощенко. М., «АРГО-РИСК»; «Книжное обозрение», 2008, 108 стр.
Совместное творчество прозаика Алексея Цветкова (младшего) и поэта Андрея Сен-Сенькова интересно уже хотя бы потому, что, кажется, трудно придумать двух более различных и несовместимых авторов. Однако их творческое сотрудничество, как можно судить по сборнику «Слэш», оказалось на удивление успешным. В сборник включены как общие, так и отдельные произведения Цветкова и Сен-Сенькова, что позволяет читателю лучше воспринять их многоуровневый диалог.
В аннотации опубликованные произведения обозначены как «поэтическая проза» и «словесно-визуальные композиции», хотя, конечно, некоторые из циклов Андрея Сен-Сенькова (например, «Все балерины попадают в ад»), на мой взгляд, все-таки являются именно поэтическими. Но в любом случае это поэзия, заговорщически подмигивающая прозе, точно так же как и у Цветкова это проза, кивающая в сторону поэзии. Видимо, именно в этой самой точке и начался их творческий диалог, несмотря на то что одним из обязательных элементов прозы Алексея Цветкова является социально-политический подтекст, а Андрей Сен-Сеньков больше занят исследованием недоступной обычному глазу стороны вещей. Отмечу и предисловие Аркадия Драгомощенко, которому, несмотря на заявленное желание «ничего не сказать о книге», удается определить в ней самое существенное.
Борис Вантало в. Записки неохотника: неполное собрание текстов. Послесловие В. Максимова. Киев, «Птах»; СПб., «Алетейя», 2008, 320 стр.
Автор этой книги Борис Ванталов (Борис Констриктор) не только прозаик, но еще и поэт и художник (его графика использована также при оформлении книги). Однако в данном сборнике представлена именно его проза почти что за сорокалетний период — начиная с 1970-х годов и заканчивая началом нового века.
В послесловии Вадим Максимов определяет основные принципы творчества Бориса Ванталова как балансирование между модернизмом и постмодернизмом, между поиском сущности и разрушением любых форм, но в конечном итоге все-таки приходит к выводу, что «всем своим творчеством Ванталов движется к реализации давно всеми брошенного „проекта модернизма”». И вот как раз это последнее наблюдение представляется мне наиболее верным, потому что даже в романе «Конец цитаты» постоянное откровенное цитирование выполняет совершенно другую функцию. Это прямо объясняется во второй части романа: «Стоит только о чем-то основательно задуматься, как тут же наталкиваешься на цитаты, которые подтверждают твои мысли и вдохновляют на дальнейшие штудии. Видимо, у мыслей (достаточно глубоких) есть некое поле, которое притягивает к себе сходные чужие мысли». Фрагментарность повествования и прямое включение в роман цитат и отрывков чужих текстов выполняет у Ванталова роль не разрушительную, а, наоборот, созидательную, потому что этот прием позволяет хорошо передать постепенное формирование личности персонажа. Все детали вписываются в общий сюжет настолько органично, что роман, несмотря на всю его видимую сложность, читается практически на одном дыхании. Конечно, основным предшественником Ванталова (и на это есть прямое указание в тексте) здесь является Василий Розанов, который, как известно, не только издавал написанные к нему письма со своим комментарием, но и прямо включал их в состав своих произведений. Впрочем, о своей творческой манере лучше всего сказал сам автор: «По-моему, это совершенно не важно, какие там слова и буквы, интерес определяется только авторским пульсом». И вот как раз этот авторский пульс Бориса Ванталова очень хорошо чувствуется на протяжении всей книги.