Новый Мир (№ 3 2009)
Шрифт:
Я уткнулся в толстый ствол. Это была рябина. Я обнаружил за нею небольшую ровную площадку, метра три на четыре. С другой ее стороны росли две черемухи. С рябины падали какие-то камешки. Я поднял один из них: это птица клевала ягоды вверху, разбивая их клювом.
Мне встретились два потока черных муравьев.
Я начал ставить палатку.
Под утро я замерз. Спальник я использовал вместо матраса, а укрывался старым верблюжьим одеялом, подаренным
Так я впервые задумался о собственном теле как неуклюжем предмете, чужом для земли. Его надо как-то вписать в ее изгибы. Я начал ползать по палатке и все-таки нашел ямку для плеча и бедренной кости. И уснул.
21 августа 1991 года. Оранжевая палатка, стоящая в кустах ольхи, вся покрыта росою. Я хожу по горке, дрожа от холода, и собираю сушняк для костра.
Горит костер. Я оживаю. Надо что-то поесть. У меня давно нет аппетита. На химиотерапии мне давали преднизолон, и я заглатывал отвратительные больничные обеды. С тех пор как преднизолон отменили, я ем по привычке.
Я не буду есть. Я прочел за время болезни Брэгга, Армстронга, Шелтона. Это искренние, кроткие люди, желавшие осчастливить человечество.
Мне надо пить. Мне не надо есть.
У меня есть красная канистра из-под клубничного сиропа. Я пойду за водой. Здесь должны быть родники.
Кроме рук, необходимых мне для работы, и ног, необходимых для передвижения, основным нужным мне приспособлением является язык. Как я рад, что все вокруг говорят на понятном мне русском языке!
Старуха на шоссе тут же рассказала мне, что за школой, которая сейчас стоит с заколоченными окнами, есть колодец с родниковой водой. Как она мне помогла, эта старуха! Сам я искал бы родник так долго, так долго...
Вода, булькая, врывалась в канистру. Она спешила, сама не зная куда. Если бы она обладала разумом, какие сложности возникли бы в мире! А так я чуть наклонил канистру — и шелковистое студеное тело воды тут же побежало в мой рот и через секунду оказалось внутри меня, вступая во все закоулки, радуя их, пугая, очищая, топя.
На низеньких кустах темно-синие ягоды черники еще не опали. Я долго, минут пятнадцать, ел их, нагибаясь.
У меня никогда не бывало много денег. Но всегда хватало на пищу. Сейчас я подумал о том, что мне придется покупать доски, рубероид, печь-буржуйку, проводить электричество от столба, который стоит у коровьей тропы, и я затосковал. То сосредоточенное на себе состояние, каким я обзавелся за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, разлетелось на мелкие осколки от мыслей
У меня было триста рублей. Мне назначили пенсию по инвалидности, сто рублей в месяц.
Изнуряющая тема.
Мой язык помог мне на автобусе (они ходили здесь два раза в день) доехать до леспромхоза в Ларионове. Там я купил два рулона рубероида и три кубометра обрезных досок. Количество денег уменьшилось наполовину. Затем я нанял трактор с прицепом и, устроившись вместе с трактористом в тесной кабинке, приехал к себе.
Прицеп оказался с гидравликой: он поднял один борт — и доски рухнули в папоротники.
Они лежали желтоватой грудой. Заключающиеся в них столы, потолки, стены, полки, крылечко, двери порождали настолько мощную фантазию, что я тут же, несмотря на слабость, отобрал широкую необрезную доску, затесавшуюся между обрезных, перенес ее к палатке и начал пилить два дерева на высоте пупа.
Затем я топором ошкурил получившиеся пни, положил на них доску и прибил ее стомиллиметровыми гвоздями.
Так я изготовил первое свое сооружение — верстак. Был уже вечер.
В Москве, как сообщил мне тракторист, победили “эти”. Кто “эти”, я уточнять не стал. Но поскольку 19 числа с утра победили “те”, то сейчас они должны были проиграть для того, чтобы победили другие.
За весь день, кроме черники, я не ел ничего. Сердце колотилось, земля плыла в глазах, когда я нагибался.
Я выпил воды, посидел на камне. Затем взял нож и начал резать траву.
На этот раз я спал как убитый.
Я никогда ничего не строил, кроме книжного стеллажа в своей комнате.
Я начал обдумывать проект дома, лежа в палатке. Каменная горка давала мне одно преимущество: мне не нужен был фундамент. Я по уровню выставлю четыре валуна, на них собью каркас.
Здесь мысль моя попала в западню: как я к углам этого каркаса стану крепить вертикальные стойки, а к ним затем и каркас для крыши? То, что домик должен изолировать меня от холода сверху, снизу и с боков, мне было понятно. Но как он будет сохранять тепло?
В Китае фанзы обклеивают бумагой. Так. Вначале я обобью стены картоном. Картон я куплю в продуктовых магазинах. А сверху я наклею в четыре-пять слоев газеты. Я сделаю маленькое оконце, у меня есть стекло от книжного шкафа. У меня есть электрошашлычница. Я обложу ее кирпичом. Мне потребуется (я подсчитал) 64 кирпича. Это будет печка.
С северной стороны я сделаю двери и небольшие сени. В метр шириной. Они будут, как воздушная подушка, защищать меня от северных ветров.