Новый Мир (№ 3 2010)

Журнал Новый Мир

Луна зашла за горы, теперь насекомые хрустели с каким-то промышленным азартом.

Мысль, что в любой момент дом и терраса могут упасть в пропасть, делала мир прозрачным, мысли — легкими, а наши тела — невесомыми.

— Новая точка зрения, новая декорация... — Она вздохнула. — Иначе мир просто развалится, распадется. Перестанет вызывать уважение — как заигранный, никому не нужный спектакль. Как только ты перестаешь играть и подходишь к пропасти — как только ты понимаешь, что не готов туда упасть, — надо сделать шаг назад.

Она провела по воздуху линию.

—

Знаете, я ведь только потом поняла, зачем мне эта телепрограмма. Эти изнуряющие поездки в провинцию, съемки. А это смена реальности, о которой мы говорим с вами. Убогая убитая провинция — и новая реальность, может ли такое быть? Но это так, именно так. Человек ищет новые реальности инстинктивно — чтобы не упасть в пустоту, так? Целые индустрии придумал, чтобы себя этими реальностями обеспечивать. А тут целое море, не искусственное или покупное, а настоящее. Реальность, созданная временем и миллионами человеческих жизней, с которой ты можешь поступать по своему усмотрению. И я в эту реальность влюбилась. Сначала места себе не находила — как же так? как можно, чтобы такая красота и в таком убожестве? в такой разрухе? Потом от всей души презирала — за грязь, дикость. За человеческую тупость и алчность, из-за которых эта красота сгинула. А потом поняла, что не надо смотреть на все с позиции “дикость — не дикость”. Реальность, если она есть, — уже благо. Современному человеку, ему ведь именно провинции не хватает — в общем, философском смысле. Чтобы люди, вещи и слова были равными себе, своему первому назначению, изначальному смыслу. Не преувеличенными, или приниженными, или мнимыми — а мирными, спокойными внутри. Говорящими только за себя, о себе — не знаю, понимаете ли вы меня…

Она вопросительно вскинула брови.

— К тому же провинция еще и громадный резервуар тишины. Вы заметили, что здесь тишины нет? Возьмите местного человека и поставьте его на зимнее поле в Орловской губернии — он ведь сойдет с ума. Потому что для него это будет та же смена реальности, беззвучие!

Чтобы не утонуть в треске насекомых, надо было говорить, но она замолчала.

А я вдруг понял, что вернулся. Что каждое слово открывает во мне новый источник жизни. И эти источники наполняют меня теплом и силой. Когда я слушал ее, мне казалось, что я оказался дома после длинного путешествия, где со мной происходили вещи, поверить в которые невозможно.

“А значит, их просто не было…”

— Мне время представлялось по-другому, — начал осторожно. — Как лопасти, по-разному закрученные пластины, между которыми тебя несет, как частицу в ускорителе. В зависимости от скорости ты теряешь в весе, становишься прозрачным и пустым. Или ногой пошевелить не можешь...

— Ваше время выражало себя в событиях… — Она спустила ноги на пол, и я заметил крошечные ногти, покрытые темным лаком. — Это типично мужское время…

— Этими событиями были мои мысли.

— Значит, вы понимаете, насколько смешны люди, которые запрещают вот это… — Она кивнула на сверток. — Что такое обычная реальность? Всего лишь одно из химических соединений внутри вашего мозга. Реакция его молекул на другие молекулы, внешние. Главное ее достоинство — в том, что она привычна, дана от рождения и обжита, как старая квартира. Но где гарантия, что реальный мир таков, каким его показывают эти молекулы? И других квартир

в доме не существует? Кто может утверждать, что мир, в котором в данную минуту находимся мы с вами, хуже или лучше того, который мы называем обычным? Сколько их вообще, этих миров в человеке? А ведь мы просто поменяли состав молекул…

Обугленный мотылек с треском упал рядом с подсвечником. Остальные бабочки метались над пламенем, создавая в воздухе светящийся рисунок.

— То, каким мы видим мир в “обычном” состоянии, — это взгляд муравья с верхушки муравейника. Так смотрит ребенок через замочную скважину в спальню родителей. Вы подглядывали в детстве? Помните? Какие-то куски, фрагменты, которые иногда меняют расположение, а иногда исчезают. Но что за этими фрагментами? Какой в них смысл? Вот мир, каким у нас принято видеть его — и каким его охраняют законы государства и религии. Но почему? Для кого охраняют? Ради каких целей?

— Наивная! — Ответ вертелся на языке. — Теми, кто понял, что эта реальность одна из тысячи, невозможно манипулировать. Не заставишь ходить строем, носить знамена и отдавать честь. Помните, я говорил, что “быть собой” значит “быть разным”? Главная особенность людей, как мы с вами — не спорьте! — что нам уже нельзя продать потребительскую корзину. Не выйдет — чтобы в ней ни лежало: новая реальность, современное искусство, политика или обычный хлеб с маслом. И знаете почему? Потому что мы приучены самостоятельно складывать свою реальность. Из разных реальностей — собирать себя по своему усмотрению.

— Значит, вы за легализацию? — Улыбнувшись, она сдула несколько сгоревших бабочек.

— Я серьезно! — отмахнулся. — Я за то, чтобы человек имел возможность использовать все варианты, которые в нем заложены. Я за право человека на эту возможность. Если запустить процесс медленно, гуманно, цивилизованно — чтобы люди не сошли с ума от свободы, которая на них в этом случае рухнет, — то и за легализацию, конечно.

— Однако наша с вами родина, кажется, выбрала другое направление…

В темноте хрустнула ветка, на перила взобралась мартышка и воровато огляделась.

Моя собеседница села вполоборота:

— Точка опоры, точка опоры. Всем нужна точка опоры. Знаете, почему в этой стране так много богов второго эшелона? Зачем их главный поставил наблюдателей в каждую ячейку жизни? Чтобы у человека ни на секунду не возникали вопросы о ее смысле.

— Это их боги, их смыслы. А куда бежать нам? От собственного сознания, от пустоты — куда спрятаться?

Сотни мотыльков вились над свечами, и мы сидели, беспрестанно отмахиваясь от них.

— Ваше знание, о котором вы говорите, и есть ваша точка опоры. Знание того, что опереться не на что, — это ведь очень много. А другого просто не дано. Услугами богов, есть подозрение, вы пользоваться не станете?

— Мне хватает налоговой…

— Точка опоры — то, что никаких точек опоры нет, или то, что их много, как вас внутри вас. Они… — я увидел, как она взмахнула рукой, — знали об этом и выразили как умели — через богов, которые создают иллюзию объективной реальности, играют роль эха, роль несуществующего зрителя в этом спектакле. В сущности, они сами создали себе зрителей, стали и зрителями и актерами…